А последовавшее затем —
—.. и въста родъ на род, и бьппа усобицѣ в них, и воевати сами на ся ночаша —
— тоже вполне логично. Ибо, конечно же, лично из тех людей никто и не думал ни о каком симбиозе и создании нового народа. До XX века с его открытием либеральных ценностей и толерантности было еще далеко. И тогдашнее согласие было продуктом не взаимного непротивления сторон, а вовсе даже наоборот. Чтобы кто-то кому-то начал рубить корабли, заказчик в те времена первым делом не кошель открывал, а занимался тем, что в летописи сформулировано блестящим понятием «примучить». И чтобы отучить этого «купца» от подобной нерыночной практики, — так же как от того, чтобы дальше он, высадившись у дальнего селища в лесу, не отнимал шкурки попросту, да вместе с дочерью («.. а девок заодно в Булгаре продадим»), — должно было состояться немало кровавых схваток. Покуда не вырабатывался подписанный кровью симби… э-э, договор: я тебе столько-то шкурок, а ты мне столько-то денег. Идочку — ни-ни!
Не мир, но меч несли тогда друг другу люди. И уж затем мечами выковывались компромиссы, приводившие к симбиозам, а затем — и к новым, объединённым этносам…
_____
Так что иллюзий питать мы не будем: тогдашние соглашения строились на крови и силе. И лишь затем, ради сокращения количества этой крови, возникали некие межплеменные тинги, вече, советы. А уж на этом базисе и складывались народы.
А дальше наступают времена и совсем лютые.
В 860 году какие-то русы на 200 судах нападают на Византию. Они неожиданно — не на кораблях ли, поставленных «на колёса»? — входят в бухту Золотой Рог и осаждают Константинополь, опустошая его окрестности. Русы грабят монастыри на Принцевых островах. Однако скоро они внезапно для византийцев уходят от Константинополя и «с несметным богатством» возвращаются домой.
Далее есть сообщение не столь достоверное. Но примечательное тем, что очень хорошо совмещается с другими свидетельствами о постигшем всю Восточную Европу несчастье — голоде. Вроде бы после 860 года киевский князь Аскольд ведёт не очень удачную войну с печенегами. В результате в Киеве —
— голод и плач великий, /306/
И как раз к этому примыкают свидетельства 864 года о начавшемся по востоку Европы страшном голоде. А он, как известно, обостряет противоречия, имеющиеся в обществе.
И в 865 году на Руси продолжается голодный мор. И вот тут в Ладоге, судя по материалам раскопок, начинается то ли война, то ли та усобица, к которой наша летопись и привязывает призвание Рюрика и рождение Руси.
