. Аналогичные сведения мы можем почерпнуть и из сочинения Ибн-Руста, датируемого 903–923 гг., в переводе А. П. Новосельцева: «Глава их коронуется, они ему повинуются и от слов его не отступают. Местопребывание его находится в середине страны славян. И упомянутый глава, которого они называют «главой глав», зовется у них свиет-малик…»
[188] Не забылся этот титул на Руси и после принятия христианства. Так, например, в «Слове о полку Игореве» Буй тур Всеволод так обращается к главному герою произведения: «Один брат, один свет светлый — ты, Игорь! Оба мы — Святославичи!»
[189] Как мы увидим чуть ниже, «свете мой светлый» называет умершего Дмитрия Донского горюющая о нем супруга. Тот же самый титул мы встречаем и у западных славян. Так, например, автор польской «Великой хроники» под 1142 г. о детях Болеслава Кривоустого: «Болеслав Кудрявый, Метко и Генрих уже не как малолетние (дети), но как светлейшие князья…»
[190] Данный факт говорит о возникновении этого княжеского титула еще в эпоху славянской общности. О безусловно сакрально-языческих истоках этого титула красноречиво говорит применение Гельмольдом рассматриваемого эпитета в превосходной степени по отношению к верховному богу полабских славян: «И с тех пор это заблуждение у ран настолько утвердилось, что Святовит, бог земли руянской, занял первое место среди всех божеств славянских, светлейший в победах, самый убедительный в ответах. Поэтому и в наше время не только вагрская земля, но и все другие славянские земли посылали сюда ежегодные приношения, почитая его богом богов»
[191]. Понятно, что максимальная квинтэссенция «светлости» наличествовала у бога богов, очевидно, в меньшей степени ею обладали другие боги славянского Олимпа, а что касается людей, то она в порядке убывания присутствовала как минимум у великого князя и у подвластных ему князей отдельных племен. Тем не менее наличие некоей светоносности и у верховного бога, и у человеческих правителей предполагает наличие некоей связи между ними. Рассмотренный здесь материал о сводном брате Владимира, его отце, деде, прадеде и предположительно племяннике этого прадеда, несмотря на фрагментарность и скудость источников, позволяет сделать вывод о наличии солярных черт у всех киевских великих князей, начиная с Вещего Олега, который, по сути, и создал единое Древнерусское государство. Следы связи с дневным светилом верховных правителей Руси фиксируются независимыми друг от друга источниками и позволяют говорить о самых разнообразных формах данной единой идеи. Она могла проявляться как в титуле самого правителя, так и в ритуально-магической стороне полюдья, в символике навершия знамени или костяной пластины, количестве жен, сыновей и приближенных, а также в фольклоре или письменных источниках. Само по себе подобное многообразие проявлений говорит о весьма глубоких корнях этого мифологического представления, которое навеки отразилось в архетипе киевского великого князя в русском героическом эпосе.
