. Из текста первого договора, заключенного между только что объединившейся под властью единого правителя Русью и Византией, вырисовывается весьма интересная картина. С одной стороны, верховный правитель страны официально именуется в важном международном договоре не только русским великим князем, по и «нашей светлостью» и «светлым князем нашим». С другой стороны, существуют еще какие-то «светлые князья», возглавлявшие, очевидно, подвластные Олегу восточнославянские племенные союзы, которые хоть и подчиняются киевскому великому князю, но вместе с тем выступают и субъектами международного права, от имени которых верховный правитель берет и дает различные обязательства. Поскольку местные «светлые князья» заслуживают особого упоминания в таком важнейшем внешнеполитическом документе, каким был мирный договор с греками, это отражает их значительный вес и во внутриполитическом устройстве страны. Понятно, что чем прочнее и устойчивее становилось Русское государство, тем больше падало значение этих местных правителей, что находило свое отражение и в международных договорах. Титулатура «светлые князья» нам больше уже никогда не встречается, в договоре с Византией 945 г., заключенном преемником Олега Игорем, последний именуется великим князем, заключающим мир от своего имени «и от всякоя княжья и от всѣхъ людии Руския земля», а в договоре Святослава 971 г. речь идет вообще об «иже суть подо мною Русь, боляре и прочий», а о каких-либо племенных князьях вообще не упоминается. Таким образом, менее чем за сто лет «светлые князья» отдельных союзов племен полностью исчезают из международных документов, что говорит о явном укреплении положения на Руси династии Рюриковичей. Однако сам факт их упоминания в договоре Олега начала X века красноречиво говорит о том, что носителем светоносного начала воспринимался не только находящийся в Киеве верховный правитель, но и князья отдельных племенных союзов восточных славян. О том, что данная титулатура не является поздней вставкой летописца либо влиянием византийского церемониала, свидетельствует не только ее отсутствие в двух последующих договорах с греками, но и ее применение по отношению к Владимиру в русском героическом эпосе. Так, например, пришедший неузнанным к киевскому великому князю Илья Муромец обращается к нему следующим образом:
«Свет Владимир, Красное Солнышко!
Я Никита Заолешанин»
[180].
(«Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром»)
