Почему-то надела очки.
А Мамиш слышит и видит иную: «Прочти, что здесь написано!»
И Мамиш читает, а потом сама вчитывается по слогам, губы что-то шепчут и шепчут, на лбу морщинки, и две глубокие собираются над переносицей.
А память! Что прочла — врезалось в сознание, бралось на вооружение.
— Что случилось?
— И ты еще имеешь совесть спрашивать? С кем дружбу водишь, парень? Подумал бы прежде!
ты права!
— Это же мои дяди, разве вы не знаете?
— Дяди! Разве это люди? Это же хищники! Лютые звери!
один из них — ваш законный муж! и Октая вы признали, как сына принимаете!
— Здесь мне салам говоришь, а потом за один стол с моими врагами садишься, чокаешься с ними! Такого лицемерия я от тебя никак не ждала!
«Ага! Выведала у Гюльбалы! Разговоров теперь не оберешься!»
ругай! ругай! и хорошо, что разузнала!
— Разве тебе не известно, что от меня ничего не скроется? Этому Аге я всю душу вытрясу, еще поплачет он у меня!
отлично!
— Али я так напущу на него! В клочья разорвет!.. Выяснила, узнала я, где его мать! Спасибо Тукезбан, век не забуду ее услуги, помогла мне разузнать, написала мне!
И без того плох сон у Мамиша, а тут он разом его лишился. Мать написала? Но почему он не знает? Или придумывает Хуснийэ? В наше время нетрудно узнать — запроси в центре, мигом разыщут. Вот, мол, скажет дядям, ваша родная сестра помогла!.. Хлебом не корми, дай разжечь страсти.
— А почему мне мать не написала?
— Постыдился бы! Не веришь? Я покажу тебе завтра письмо, написанное ее рукой!
ай да мама! молодчина!
— И Гейбату еще попорчу кровь, он у меня попляшет! Пепел на голову Хасая! Рена стреляет глазами, ей таких, как вы, подавай, одного вашего намека достаточно, а он, старый ишак!.. Да я бы на вашем месте… — Но тут осеклась, заметила, что взгляд Мамиша странно изменился, что наступил предел, который переступать небезопасно.
Вихрем ворвалась — вихрем унеслась, аж искры из-под ног.
Вот и усни теперь. Уснешь на миг, а разбудят — и сон долго не идет.
«…стреляет глазами, ей таких, как вы…»
неужели? и с нею — как со всеми?
«…одного намека…»
Приходит Хасай домой, а дома Р. Никак не может Мамиш, выше его сил представить Р с Хасаем. Он и она… Нет, что-то не укладывается! И Хуснийэ тоже не может, и потому: «…ей таких, как вы…» Как их соединить — Рену и Р?
«Ага в телогрейке был, весь пропах углем». При чем тут Ага? А рядом, закутанная с головы до ног в серую грубую шаль, небольшого роста женщина. Тревожно озирается по сторонам, прижимает к груди хнычущего годовалого малыша.
