Еще более громкий смех сопровождал эти разоблачения, которые в конце концов доказывали лишь деловую манеру деятелей ЖСПС. Смех этот был тем многозначителен, что в сущности он свидетельствовал об исчезновении того уважения, с которым раньше относились к кабинету министров. Мы сорвали завесу с их священных особ и показали их таковыми, какими они есть на самом деле, – низменными и сознательными политиками. Более серьезными с точки зрения обвинения были данные, представленные чинами департамента полиции по поводу событий 1 и 4 марта. Полисмен, арестовавший меня и двух моих спутниц на Даунинг-Стрит 1 марта, после того, как мы разбили стекла в доме премьера, показал, что, будучи арестованы, мы вручили ему наш запас камней и что все эти камни были одинаковые тяжелые булыжники. У других арестованных оказались совсем такие же камни, что позволяло заключить о происхождении их всех из одного и того же источника. Другие полицейские чиновники засвидетельствовали методичность, с какой было выполнено 1 и 4 марта битье стекол, систематичность организации его и дисциплинированность выступления женщин. Полиция видела их 4 марта направлявшимися по две и по три к нашему штабу на Клементс-Инн с ридикюлями и сумочками в руках, которые они оставляли в штабе, а затем двинувшимися на митинг в Павильон-Мьюзик-Холл. Полиция присутствовала на митинге, который представлял собой обычное собрание перед демонстрацией или депутацией. В пять часов митинг закончился, и женщины стали расходиться, как будто направляясь по домам. Полиция заметила, что многие из них, по-прежнему группами по две и по три, пошли в ресторан Гардения на Кэтрин-стрит у Стрэнда, где неоднократно суфражистки устраивали завтраки и чай. Полиция полагала, что здесь собралось 4 марта около полутораста женщин. Они оставались тут до 7 часов, когда под наблюдением полиции, не спускавшей с них глаз, стали прогуливаться и постепенно рассеялись. Через несколько минут, когда не было никаких оснований ожидать чего-либо подобного, раздался звон от массового битья стекол на многих улицах. Полицейские власти придавали большое значение тому факту, что женщин, оставивших свои ридикюли в штабе и потом арестованных, в тот же вечер взял на поруки мистер Петик Лоуренс. Одинаковость пущенных в дело камней, собрание в одном здании стольких женщин, приготовившихся к аресту, ожидание в ресторане Гардения, мнимое возвращение по домам, одновременное битье в различных местах зеркальных стекол и взятие на поруки арестованных лицом, причастным к упомянутому штабу, – все это, несомненно, говорит о тщательно выработанном плане. Только судебное разбирательство может установить, является ли этот план обвиняемых заговором.
