, которая толкает правительство на путь творческой деятельности и вооружает его для этого. Такова задача, стоящая перед сторонниками этого великого движения. Оглядываясь назад на великие политические кризисы 30-х, 60-х и 80-х годов, мы видим, что народ не собирался кучками, и не ограничивался восторженными митингами в обширных залах; по всей стране он собирался в многотысячных толпах».
«Разумеется, – добавил Гладстон, – нельзя ожидать, чтобы женщины могли собираться такими массами, но сила принадлежит массам, и эта сила может заставить правительство предпринять более решительные шаги, чем оно, по-видимому, склонно делать».
Женский социально-политический союз решил принять этот вызов. Если необходимо собираться в больших массах, чтобы убедить правительство, что вопрос о женском избирательном праве пережил уже стадию академического обсуждения и требует политического действия, то, думалось нам, мы в состоянии дать нужные доказательства даже наиболее скептически настроенным членам Кабинета. Мы были уверены, что можем организовать демонстрацию, оставляющую далеко позади себя любую из крупнейших избирательных демонстраций, устраивавшихся мужчинами в 80-х, 60-х и 80-х годах. Самое грандиозное собрание в Гайд-Парке насчитывало, как говорят, около 72.000 участников. Мы решили организовать в Гайд-Парке демонстрацию не менее 250.000 протестантов. Демонстрация эта была назначена на 21 июня 1908 года, и в течение нескольких месяцев мы работали для того, чтобы сделать этот день памятным в истории нашего движения. Наш пример увлек и миролюбивых суфражисток, которые за неделю до нашей демонстрации устроили недурную процессию, в которой, как говорили, участвовало 18 тысяч женщин.
На одни только объявления и плакаты о демонстрации мы затратили больше 1000 фунтов. Мы покрыли стены Лондона и всех главнейших провинциальных городов большими плакатами с портретами женщин, которые должны были председательствовать на двадцати платформах для ораторов. Тут же был изображен план Лондона с указанием маршрутов семи процессий, а также и план той части Гайд-Парка, где должен был происходить митинг. Весь Лондон, конечно, был покрыт сетью нашей организации. Целые недели небольшая армия женщин была занята расклейкой на стенах объявлений, раздачей листков, агитацией по квартирам, расхаживала по улицам с плакатами, как это делают «сандвичи». Решительно всех приглашали мы явиться, не исключая членов обеих палат. За несколько дней до демонстрации мистрисс Драммонд и несколько других женщин наняли и разукрасили парусный баркас и поднялись на нем по Темзе до здания Парламента, подплыв к нему к тому времени, когда члены Палат обычно угощают чаем своих знакомых женщин на террасе. Все покинули свои столики и столпились у перил над водой, и сильный, звонкий голос мистрисс Драммонд зазвенел в воздухе, приглашая министров и членов Парламента принять участие в демонстрации женщин в Гайд-Парке. «Приходите в парк в воскресенье», – крикнула она. «Вас будет охранять полиция, и там не будет арестов, обещаем вам это». Кто-то, испугавшись, вызвал по телефону полицейские катера, но когда они явились, баркас женщин уже исчез.
