— Поскольку у меня нет большего желания быть взорванным, чем у вас, чтобы увидеть, как меня постигнет эта печальная участь, предположим, вместо этого мы подождем целый час? Или, если уж на то пошло, два. В любом случае, я вижу, что уже почти время ленча. Я приглашаю вас обоих разделить со мной трапезу. — барон улыбнулся с оттенком искренней теплоты. — Это даст вашим артиллеристам возможность проверить, нет ли этих неразорвавшихся снарядов… без вас, поскольку, боюсь, мой дядя был бы лишь немного менее рад потерять вас, чем потерять меня. Это также даст нам возможность поделиться нашими впечатлениями от предварительной инспекции и, возможно, натолкнуться на некоторые дополнительные соображения относительно испытания новых бомбардировочных ракет, когда они прибудут.
* * *
Что ж, это… раздражает, — подумал Кинт Клэрик, барон Грин-Вэлли и командующий армией Мидхолд, направляясь к печи в своем офисе. — На самом деле, это очень раздражает.
В данный момент его армия, которая в следующем месяце должна была быть переименована в армию Тарика, стояла лагерем вдоль главной дороги Лейксайд-Грей-Хилл. Разбитый «лагерь», вероятно, был неточным термином, учитывая подразумеваемый временный характер, когда он применялся к прочно возводимым казармам, которые всегда эффективно строил инженерный корпус имперской чарисийской армии. Нынешняя погода подтолкнула этих инженеров к еще большей эффективности в этом случае, и к тому времени, когда они закончат, лагерь имени Мартина Тейсина раскинется на несколько квадратных миль Нью-Нортленда и обеспечит уютное, защищенное от непогоды жилье для более чем восьмидесяти тысяч человек. На данный момент над ним все еще велась большая работа, но некоторым зданиям — таким, как то, в котором жил командующий армией, — был присвоен больший приоритет, чем другим, и Грин-Вэлли слушал, как ледяной полуночный ветер завывает вокруг карниза, когда он использовал щипцы, чтобы подбросить в печку два свежих куска угля Гласьер-Харт. Он закрыл дверь щипцами, затем вернулся к своему столу и откинулся на спинку стула, чтобы обдумать последствия последнего отчета снарка.
На самом деле это не должно быть таким уж большим сюрпризом, — сказал он себе. — Ты уже знал, что у Рейнбоу-Уотерса есть мозг, который он не боится использовать, а потом ты пошел и дал ему достаточно времени, чтобы использовать его. Как ты думал, что произойдет?
Это было не совсем честно, и он знал это, но он был не в настроении для «справедливости».
