— Не зря я их столько наклепал их в своё время. Смотри под ноги и иди за мной — пригнувшись ведя меня к горке вещей у крайнего шалаша — бери нож подлиннее и так же тихо идем к ним, только живее.
Осторожно разгребая кучу тряпок, прочего барахла стараясь не создавать даже малейшего шума. Если присмотреться, то тряпки — одежда. Вся эта горка полна одежд, разных вещиц и ножей. Найдя старый нож подлиннее, проверил его ткнув в палец. Настоящий, значит это точно не ролевка, у них только бутафория.
Кивнув напарнику мы двинулись к спящим, показав мне на крайнего у костра, сам он пошёл к тем двоим валяющимся почти в обнимку. Жестами показывая опускающуюся им на рот ладонь, потом взмах в область горла.
«Я видел фильмы, так что и сам знаю, как надо».
Наклонившись над спящим, что мирно сопел себе в траве. Длинная борода, как и лицо, все покрытое коркой пыли и грязи. Да ладно вид, но как же от него несет. Запах адского перегара от пьяного тела в купе с его вонью перемешало в гремучую смесь. Даже моё дыхание сбилось, в горле будто ком встал. Кривясь и сдерживая кашель, дабы не шуметь, мне с трудом удавалось вообще находиться рядом. Но я ведь здесь только ради одного…
«Убивать убийц не грех. Я помогаю миру, очищаю его от всяких гадов и зла. Я должен так поступить, убив их я спасу десятки!». — Еще раз убедившись в чистых помыслах, решаясь на храбрый шаг.
Чёрт! Сердце колотиться как бешеное от одной только мысли, а ведь мне это еще и в жизнь нужно претворить!
«Передо мной ведь человек. Живой, настоящий. Он ходит, дышит, у него есть друзья, семья… С другой стороны,… Проснись он сейчас, то пырнет меня чем под руку попадётся, и тогда уже я умру. Сомневаюсь, что он хотя бы на секунду задумается перед тем, как убить меня».
Глубокий вдох сопровождался резким режущим взмахом ножа по податливому горлу, рассекая его подобно маслу. Руку мгновенно оказалась на его рту, сдерживая судорожные попытки крика. Распахнувшиеся глаза полны необузданного ужаса мечущие по сторонам, пока не верующее не сосредоточились на мне. В своих немых мольбах, он молил пощады. Даже не понимая, что его голова уже частично отделена от тела которое в судорогах продолжало трепыхаться словно курица в свои последние мгновения, только его глаза не осознавая всего ужаса продолжали в мольбах смотреть на меня. Мгновения, казалось бы продолжались вечность. Человек не желающий умирать, моя ладонь, сдерживающая его рот от крика. Сколько это продолжалось?
