— Вы могли бы прийти и пораньше, Рихард, — сказала она без всякого упрека, но явно с сожалением.
Не ожидая приглашения, Зорге уселся в кресло, стоявшее у чайного столика.
— Не хотите ли вы сказать, Эльга, что посол сильно по мне соскучился?
— Посол-то нет, вы доставляете ему только неприятности, Рихард. Но меня вы беспокоите.
— И где же этот генеральный представитель великогерманского мазилы?
— Я его приведу сюда, — ответила она и присела рядом. — Он, естественно, не хотел бы говорить с вами официально, но потолковать ему обязательно надо. И чтобы разговор не принял неприятный оборот...
— Для кого, Эльга?
— Не перебивайте, пожалуйста! Я предложила ему обсудить сложившуюся неприятную ситуацию за чашкой чая. Он, конечно, согласился.
— Кто может вам противоречить, Эльга!
Зорге посмотрел на высокорослую худощавую женщину с доверительной улыбкой. Рано поседевшие волосы обрамляли ее интеллигентное, энергичное лицо, производившее приятное впечатление. Внешне она выглядела как пышущая здоровьем спортсменка. Все считали ее импульсивной и даже высокомерной. Но Зорге знал, что это не так. Он был знаком с ней долгие годы и не раз видел ее нервной, уставшей и разочарованной. Временами она чувствовала себя глубоко несчастной, но умело скрывала свои переживания. Но не только поэтому Эльга нравилась Зорге.
— Вы ставите меня в трудное положение, Рихард. Поддерживать с вами дружбу нелегко.
— Эльга, — проникновенно произнес Зорге, — вы же прекрасно знаете, что вы — единственный человек, с которым я дружу честно, и таковым останусь впредь.
Жена посла с ее нежными, но сильными руками, умными глазами и прямой походкой была для него не только средством в достижении определенных целей. Она нравилась ему и как женщина, очаровательная и чистосердечная. Поэтому ее поседевшие волосы выглядели в такие минуты как кокетливая дань моде. К тому же Эльга была для него настоящим товарищем.
Он нисколько не удивился, когда узнал, что ее первый муж, франкфуртский архитектор, в свое время состоял в коммунистической партии. Да и она сама в 1919 году, в период установления советской власти в Мюнхене, являлась ярой сторонницей Маркса и Ленина. И это не было блажью молоденькой девушки. Эльга по своей натуре презирала рабскую психологию. И хотя молодые годы остались в далеком прошлом, воспоминания еще не стерлись. Не в последнюю очередь из-за этого она отрицательно относилась к нацистам.
— А чего хочет от меня посол? — спросил Зорге.
