— Несколько лет назад он попал в серьезную аварию и повредил почки, — продолжала Кэнди дрожащим голосом. — Он был на диализе, но функция почек не восстанавливается. Ему нужна пересадка.
— То есть ты меня разыскала, потому что… — Алексис не сумела закончить предложения, из груди вырвался сардонический смех.
— Ты можешь подойти, — жалко пролепетала Кэнди. Алексис крепко зажмурилась. Происходящее не реально, верно? — Если ты подойдешь, то можешь спасти ему жизнь. Он в списке на пересадку уже два года.
Ей хотелось заткнуть уши и закричать: «Ла-ла-ла-ла». Плевать! На него и на Кэнди.
— Понимаю, ты шокирована…
Алексис вновь открыла глаза.
— Когда ты обо мне узнала?
Молчание Кэнди говорило само за себя.
— Когда? — тверже повторила Алексис.
— Три года назад.
Три года! Алексис выдохнула столько вопросов, сколько хватило бы на целую жизнь, лишь затем, чтобы вдохнуть новую порцию, достаточную еще на одну. Значит, он тоже знал о ней уже три года? Или знал всегда? Во всяком случае, уж явно не горел желанием ее увидеть.
— Он запретил мне с тобой связываться, — сказала Кэнди, словно прочитав ее мысли.
Значит, он в самом деле о ней знал как минимум три года. Алексис медленно поднялась.
— Думаю, тебе следует уважать его желание.
— Не могу! У нас мало времени. Он уже в третий раз вверху списка для пересадки, но прежде все срывалось. Если он не получит почку в ближайшее время…
— Когда? — невольно спросила Алексис.
— В течение нескольких месяцев. Точно предугадать нельзя.
Внутри волна сочувствия схлестнулась с инстинктом самосохранения — далеко не новая для нее борьба. Кэнди продолжала:
— Понимаю, я прошу об огромной услуге — отдать почку совершенно незнакомому человеку.
Алексис безрадостно рассмеялась и покачала головой. Отдать почку незнакомцу было бы куда проще. Кэнди подошла ближе.
— Хочешь, чтобы я умоляла? Я могу.
Нет, этого Алексис не хотела. Никто не должен торговаться за жизнь любимого человека. Она слишком хорошо помнила это душераздирающее отчаяние, с которым умоляла врачей, ученых и Бога спасти ее маму, обещая сделать все что угодно, сказать, отдать все, что потребуется. Только без толку.
Порой надежда — ловушка для глупцов. Никому не пожелаешь такой пытки.
— Прошу, Алексис! — взмолилась Кэнди.
Она прижала пальцы к глубоким морщинам, образовавшимся на лбу.
— Мне нужно подумать.
— Но…
— Ты знаешь обо мне уже три года, Кэнди. Я заслужила хотя бы пару дней на то, чтобы все осмыслить.
Кэнди беспокойно натянула рукава толстовки на ладони и скрестила руки на груди. Этот жест от другого человека мог означать самозащиту, однако Кэнди таким образом сдавалась. Она тяжело вздохнула, прежде чем коротко кивнуть.
