— Моего отца зовут Эллиотт Вандерпул, — сказала Кэнди, и Алексис попятилась, пока не уперлась в стену. — Тебе знакомо это имя, верно?
— Нет, — солгала она, отступая в сторону, и, споткнувшись о развязанный шнурок, схватилась за край стола, чтобы не упасть.
— Он и твой отец тоже, — тихо сказала Кэнди.
— Нет, это… это невозможно, — отчеканила Алексис не своим голосом. — Сожалею, но ты зря приехала в такую даль. Ты ошиблась.
— Понимаю, ты удивлена.
Удивлена? Алексис рассмеялась бы над этим преуменьшением века, если бы хоть одна эмоция смогла бы пробиться сквозь охватившее ее оцепенение. Хотелось убежать — не только от Кэнди, но и накрывающей ее волны паники. Однако ноги словно вросли в пол — так же крепко, как виноградная лоза перед кафе. Вот только лоза по крайней мере могла за что-то уцепиться своими ветками.
— У меня есть доказательство, ДНК-тест, — заявила Кэнди.
Алексис вперилась в нее взглядом.
— Откуда у тебя моя ДНК?
— Пару лет назад ты проходила тест на родословную.
Боже правый! Алексис невольно вскинула руку ко рту и отвернулась. Дурацкий тест! То был импульсивный поступок в момент слабости — когда мама умирала в больнице. Мимолетное желание приблизиться к своим корням, прежде чем оторвется единственный якорь, связывающий ее с остальными людьми. Однако результаты теста не поведали ничего нового: все ее предки прибыли из Восточной Европы и ни один не обладал ни малейшей исторической значимостью. Она засунула бумажки с результатами в ящик стола и больше никогда не доставала.
— Я тоже такой сделала, — раздался голос Кэнди будто издалека. — И твое имя было в списке возможных сестер.
Алексис отчаянно пыталась подобрать слова.
— Эти тесты… они могут ошибаться.
— Алексис, у нас одинаковые глаза. — Кэнди поднялась, ее кроссовки заскрипели по линолеуму. — У тебя также есть брат. Его зовут Кейден. И две племянницы, Грейс и Ханна. И невестка по имени Дженни. И тетя с дядей…
— Хватит, — выдавила Алексис. Воздух в легких обернулся ядом. Она попыталась выдохнуть, но ничего не выходило.
— И еще кое-что, — продолжала Кэнди, тон ее голоса сменился с успокаивающего на виноватый.
Алексис заставила себя поднять на нее взгляд, на юном лице застыло прежнее выражение мучительной неловкости.
— Наш отец болен.
Начало фразы вызвало возмущение, однако его быстро заглушил конец.
— В… в каком смысле?
— У него отказывают почки.
И вновь Алексис вздрогнула, будто получив пощечину, и упала обратно в кресло.
