Вот только не так просто переключиться, пока из-за зеленеющих деревьев величественно не выныривает особняк, возвращая в моё сердце прежнее волнение.
И всё-таки не могу лишний раз не созерцать красоту ландшафта и благоговейно тишину. Прекрасное место. Восхитительное.
Поднявшись к двери, смело звоню. Сжимая в руке заявление и ключи, которые мне были вручены самим хозяином дома. И всё-таки сожаление ложится тяжестью на грудь: терять такую работу — преступление, но иначе я не могу. Хорошим для меня это не закончится. Неужели привыкла, за пару-то дней?
Дверь резко открывается, я вздрагиваю, и тут же сердце начинает горячо биться. А время вдруг замирает, когда Кан смотрит на меня.
— Добрый день, — сухо проговариваю я.
— Возможно, — хмурится. — У вас ведь ключи есть, обязательно было звонить?
Я раскрываю губы да тут же их смыкаю, не найдя оправдания, хотя оно есть, и вполне конкретное!
— Заходите, раз вам нужно моё официальное приглашение.
Собравшись с духом, переступаю порог, рассматривая мужчину со спины.
Кан поворачивается, а я задерживаю дыхание. От мужчины невозможно оторвать глаз: закатанная до локтей чёрная рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами просто завораживает, взгляд сразу падает на сильные ключицы и плавно спускается на жгуты вен, что оплетают сильные руки. Да, нужно принять тот факт, что он красив и притягателен, но мне он не сдался. Я пришла заявить о своём уходе.
Мужчина приподнимает бровь, давая понять, что молчание затягивается, а я всё ещё стою столбом в дверях.
— Вы дорогу до комнат забыли? Вас и туда нужно проводить? — спрашивает в привычной саркастичной манере. — И кстати, пользуйтесь ключом. Я ведь вам его не просто так дал.
— Я как раз об этом и хочу поговорить, господин Кан.
Мужчина каменеет, но следом скрещивает руки на груди, принимая расслабленный вид.
— Вы о чём, леди Ридвон? Хотя, дайте-ка догадаюсь, — глаза делаются насмешливыми, он касается кончиком языка края рта, буквально расплавляя меня изнутри. — Хотите уйти? Верно?
Паника ударяет горячей волной, я не готова к такому. Это я должна это сказать! Ну уж нет, меня так просто не вывести из строя.
Беру ключи и кладу на полку. Кан вскидывает бровь, спокойно наблюдая за моим действием.
— Вот, моё заявление об уходе, — протягиваю важную бумагу.
Лицо Фоэрта Кана заметно меняется, черты становятся жестче, а взгляд темнее, ухмылка пропадает с лица. Он протягивает руки и берёт документ, изучает, смотря на него свысока, как на что-то такое, что не достойно его внимания. мурит брови.
