— Да, госпожа.
Она снова смотрит на меня долго, но в её взгляде нет какого-то пренебрежения, а лишь строгая внимательность.
— Можете быть свободны.
Джолит Кан отступает и направляется дальше. Постояв немного, я спешу покинуть Вигфор. С одной стороны, хорошо, что я освободилась раньше, я переживаю за Кери. Страх, что нас и дальше будут преследовать, не отпускает.
Поэтому, сев в экипаж, тороплюсь домой. По дороге покупаю продукты, всё время осматриваясь по сторонам — никто за мной не следит?
На этот раз меня встречает дочка.
— Мама, тише, Габола заболела.
— Как заболела? — выпускаю её из объятий и заглядываю в комнату, скидывая обувь. — Кери, милая, отнеси это на кухню, — передаю пакет со свежими булочками и молоком.
Грудной кашель раздаётся из зала, Габора сидит в кресле, закутанная в шерстяной плед. Няня выглядит очень бледной.
— Адалин, прости, подвела тебя.
Я быстро приближаюсь к ней и трогаю лоб.
— У вас жар, я вызову лекаря.
— Лекарь уже был, детка, не нужно, — останавливает она. — Я боюсь за Кери, она может заразиться простудой, я по глупости вышла раздетой на балкон, поливать хризантемы, не подумав, что погода может быть обманчива, а для старой женщины много не нужно.
— Не ругайте себя, — поправляю одеяло. — Я вам приготовлю целебный напиток.
Оставив Габору, я возвращаюсь на кухню, где Кери уже вовсю хозяйничает.
Вместе мы готовим напиток для няни. Но как бы я ни отгоняла тревогу, она давит всё больше. Жар у Габоры спадает только к ночи. Я возвращаюсь в комнату лишь к позднему часу. Кери уже лежит в постели, но не спит, ожидая меня.
Раздевшись и распустив волосы, ныряю под одеяло, устраиваясь рядом с дочкой, прикрываю веки, ища в голове выходы, с кем оставить ребёнка, но так и ничего не могу придумать. Габора — единственная, кому я доверяю. И поехать больше не к кому, связи потеряны, и на их восстановление нужно время.
— Спокойной ночи, мамочка, — поворачивается ко мне малышка, обнимая за шею.
— Спокойной ночи, милая, — целую в макушку.
— Мама, а ты теперь лаботаешь у господина закольника?
Я улыбнулась в полумраке.
— Да, милая, — обнимаю крепче.
Чувствую, как она улыбается, и сердце сжимается в этот момент. Кери будто чувствует что-то, так доверчива к постороннему человеку, тревожный сигнал — быть более осторожной и меньше упоминать Фоэрта Кана при ней.
Несмотря на нерешённые вопросы, в сон я проваливаюсь мгновенно.
Утро приносит мне бодрость, вот только всё оказывается не так радужно. Через стенку слышится приглушенный кашель Габоры, заставивший меня немедленно подняться с постели и отправиться в комнату.
