— А я не хочу снова в больницу, — тут Сашка погрустнела. — Там скучно… И больно.
— Но что делать, надо, солнышко, — сердце мое сжалось от боли: за что она страдает? — Я обязательно к тебе вернусь, и Котика с собой привезу… Ты ведь по нему скучаешь?
Мохнатый друг после визита куда-то смылся, но я не сомневался, что он рядом, и что вернется, когда захочет.
— Конечно! Конечно! — Сашка захихикала, и связь оборвалась.
Я попробовал еще раз, но ничего не вышло, хотя я напрягся до хруста в челюсти. Ничего не осталось, как встать, и потащиться обратно к своим… спасибо, пингвин, ты и правда принес мне удачу.
Но тут я услышал голос трибуна Шадира, донесшийся оттуда, где находились мои бойцы, и мигом забыл о доме.
— Смирно, ты! Что за клоун?! — рявкнул командир манипула, и я рванул через заросли, точно обезумевший лось.
Шадир стоял, покачиваясь с носка на пятку, как обычно, а перед ним таращил наглые зенки Билл.
— Вот и ты, десятник, — сказал Шадир, холодно. — Твой?
— Так точно! — ответил я, лихорадочно соображая, что мог натворить наглый американец: эх, лучше бы он тогда попал под выстрел огнемета, а не безобидный, влюбленный в Пиру Гильти.
— Очень странно этот боец себя ведет. Когда видит офицера, отворачивается, — заметил трибун.
— Но я… — начал Билл.
— Молчать! — Шадир был по-настоящему зол. — Тебя честь не учили отдавать? Сосунок! Пожалуй стоит вломить за этот цирк не только тебе, десятник, но и центуриону… Сам боец свое тоже получит, как и все остальные… Хозяйственные работы три дня вперед.
Проклятье — копать сортиры на весь манипул, и следить, чтобы они были в должном состоянии, вдыхать запахи дерьма и орудовать лопатой. И все это по вине одного придурка родом из Нью-Йорка, который решил, что он, гражданин великих США, разок может не поприветствовать офицера.
Обычно этим занимаются все подразделения в порядке очереди, но вот ради нас очередь подвинется. И никто на эти три дня не снимет с нас главной работы вроде войны. Офигенно.
— Есть! — сказал я, думая, что сделает со мной и с Мак-Грегором центурион.
Вряд ли расцелует в обе щеки.
* * *
Лиргана в очередной раз нашла меня как раз на хозяйственных работах — погруженные в облако жужжащих мух и смрад испражнений, мы радостно закапывали яму, куда опросталась не одна сотня разумных. Я бросил взгляд через плечо, и обнаружил, что она стоит у меня за спиной, изящная, красивая, очень довольная собой.
— Центурион, мне нужен этот боец, — сказала она, и Гага неловко заерзал.
