Я понимал, что все это может быть ложью, хитрым трюком, придуманным для того, чтобы зацепить меня — Геррат знал о Сашке, знал, ради чего я тут, и знал, как и на чем сыграть — но я все равно ощутил волну сочувствия, испытал нечто вроде родственного чувства. Он отец, и я отец, мой ребенок болен, и его ребенок болен, и мы оба пытаемся облегчить их участь — как можем, изо всех сил, не жалея ни себя, ни других.
— Сочувствую, — сказал я, постаравшись, чтобы голос мой прозвучал равнодушно. — Только вот… почему бы просто не использовать Сияющий Обруч для себя, чтобы вылечить сына?
— И чем я тогда буду отличаться от тех негодяев, которые его похитили? — контрразведчик выпрямился, задрал подбородок. — Нет, я могу нижайше попросить доступ к Обручу после того, как его верну, но самому пустить его в ход… нет, никогда! Невозможно! Я офицер Гегемонии!
И снова это могло быть ложью, красивой маской, надетой ради того, чтобы обработать меня, но мне казалось, что он говорит искренне.
— На «Гнев Гегемонии» я пришел с понижением — и в должности, и зарплате, — добавил Геррат. — Так что если ты, Егор, вдруг узнаешь, где находится Обруч, или заполучишь его… то сообщи мне, пожалуйста… я знаю, чего хочет сержант-техник, я понимаю, что нужно тебе, но после того, как вы используете этот прибор, отдайте его мне.
Ага, пытки и угрозы не сработали, можно перейти к уговорам.
Я не знал, что сказать — признать, что он во всем прав, и согласиться, пообещать, или прикинуться дурачком, сделать вид, что я вообще не при делах, не понимаю, о чем речь… хотя уже поздно, я не сыграл эту роль сразу же, да и актер из меня как из штангиста балерина.
— Не обещай ничего, — Геррат поднялся одним легким движением. — Подумай. Увидимся.
И он зашагал туда, где ждал его маленький разведывательный транспортер. Перекинулся парой слов с водителем, хлопнул закрывшийся люк, и машина почти бесшумно укатила, скрылась в сумерках.
Я смотрел ей вслед и не знал, что и думать. Но… могло быть и хуже.
— Вы там совсем свихнулись, что ли?! — я орал, не сдерживаясь, и мне плевать было, что передо мной центурион. — Хотите, чтобы мы с голыми руками на танки?! Все там сдохли?
Сразу после суточного марш-броска нам пришлось вступить в бой, с ходу, с колес. Ладно, сухие пайки у нас остались и мы сумели перекусить на ходу, но вот боеприпасов нам не подвезли.
Ну а бриан на подготовленных позициях встретили нас совсем не хлебом-солью. Солнце еще не успело взойти, а я потерял двоих, еще трое бойцов получили раны, включая Макса, а тут пришел приказ наступать дальше.
