Я наконец проморгался, увидел, что мы мчимся по узкой дороге, справа и слева настоящая стена из зарослей. Меня обняла Фагельма, стиснула так крепко, что мне даже стало неловко, поскольку я ощутил все изгибы и трещинки ее угловатого тела, вплоть до самых интимных.
— Бел гамсу! — воскликнула она, и эту короткую фразу на общем я сумел понять.
«Ты мужчина!» в том смысле, что «Ты — настоящий мужик, молодец!».
— Ты тоже неплохо справилась, Фагельма, — ответил я, понимая, что ее переводчик мою фразу переведет.
Она отстранилась и подмигнула, а я подумал, что осталась ерунда — добраться до своих. Хотя по сравнению с тем, что мы уже сделали, после того, как мы вырвались из подземного концлагеря — и правда ерунда.
Транспортер вылетел на развилку, где пересекались аж три дороги, и притормозил, Ррагат явно не знал, куда ехать дальше.
— Что делать? — спросил он, высунувшись в окно кабины.
И тут уж я включил переводчик — да, пару выражений я понял, но с более сложным разговором без этой штуки не справлюсь.
— Давай туда, чтоб я сдох, — я показал на самую заброшенную дорогу, поросшую травой колею, по которой давно никто не ездил: мы пока не знаем, куда нам двигаться, и поэтому лучше спрятаться, затаиться, сбить со следу преследователей.
— Что за херню ты несешь, путинский выползень?! — неожиданно подал голос Билл. — Надо удирать быстрее! Умчаться как можно раньше! Ты вообще это одурел, как его, что ли?
Глаза его блестели двумя стеклянными пуговицами, кривилась морда, поросшая рыжеватой щетиной — парень явно опьянел, оказавшись на свободе, вдохнув чистого воздуха, так что остатки невеликого разума его покинули.
— Да, Мак-Грегор прав! Прав! — поддержала его Юнесса.
Я посмотрел на нее, вспомнил, как они миловались там, в подземелье, и мне стало противно. Краем глаза поймал напряженный, полный гнева и возмущения взгляд Пиры — неужели и она присоединится к бунту?
— Не глупи, — сказала Етайхо. — Егор нас спас. Без него ты жрал бы слизь под землей.
— И что, поэтому этот русский всегда будет командовать?! — Билл повернулся к ней, сжал кулаки.
— Пока рядом нет офицеров… — начала Фагельма, но я поднял руку, и она замолкла.
А я шагнул к американцу, двинулся прямо через заполнявшую кузов толпу, и бойцы разошлись, давая мне дорогу. Тот подобрался, явно собрался что-то сказать, но не успел — кулак мой врезался ему в челюсть, и Мак-Грегора шатнуло, ноги его подкосились, он упал на колени.
Я помассировал занывшие костяшки, осознал, что стало очень-очень тихо.
