Занимаясь привычным делом, я успокоился, и даже злость на конвоира улеглась.
Вытягивая очередной провод, я проехался пальцем по заусенцу на одной из труб. Царапина оказалась глубокой и болезненной, хлынула кровь, и я невольно сунул палец в рот.
— Что, больно тебе? — спросил бриан.
Я поднял на него взгляд, да так и замер, поскольку увидел, что творится на улице, в которую выходит наш переулок.
Там преспокойно беседовали двое бриан и кайтерит… очень высокий, со смуглой кожей и алыми глазами. Вместо офицерской формы на нем была накидка защитного цвета, а светлые волосы прятались под капюшоном, но я не мог ошибиться, слишком хорошо я знал это вытянутое лицо, тонкие губы, презрительную усмешку.
Принц Табгун, родич Гегемона, в подземном городе бриан! К-как это понимать?
Один из бриан сказал что-то, кайтерит дружески потрепал его по плечу, и они пошли дальше. А я застыл на месте, скованный, отравленный, пронзенный насквозь диким страхом — если Табгун узнает, что я его видео и опознал, то он отдаст все, чтобы убить не только меня, но и всех моих друзей, родных и близких.
Оставалось надеяться, что он в темноте переулка меня не заметил.
После обеда нас снова выгнали на плац, где ожидал Шесть Гор.
— Воссядьте же на пол, — неожиданно распорядился он. — Широкими рядами. Оставляйте проходы между ними.
Недоуменно переглядываясь, мы начали опускаться на утоптанную, твердую землю. Конвоиры с помощью окриков и тычков заставили нас рассредоточиться, так что получилось несколько редких шеренг.
— Коли же тот, кто услышит истину, того разум из смятения к истине устремится! — изрек Шесть Гор. — Слушайте со вниманием! Всякий, кто небрежение проявит, наказан суть!
Сегодня он изъяснялся еще более причудливо, чем раньше.
С хриплым карканьем ожили размещенные под потолком динамики, и на нас обрушилась бодрая музыка.
— Мир и покой, стабильность и равновесие, — разбавил мелодию суровый женский голос, — вот к чему стремится любое живое существо, и всякий, идущий против этой тенденции, служит помрачению, совершает великий грех отхода от естественности, спорит с законами Вселенной. Излечение заблудших, погрязших в агрессии и суете, возможно, но требует многих усилий и сотрудничества с их стороны, но до истинной сути их добраться непросто. Приходится ломать ту скорлупу, в которой они замкнулись, взывать к их сокрытой, подавленной бдительности…
Дама вещала монотонно и агрессивно, музыка гремела, и все это напоминало проповедь в тоталитарной секте.
