— Вот, Петр… — расстроенно взглянул он на Волкова. — Ну не ёб твою мать, а?
Однако вернемся в день сегодняшний.
— А кто это такой? — взглянув вслед Степан Иванычу, Волков опять опустился на стул.
— Пупков, — нервически тряхнув головой, Сан Саныч потянулся за сигаретой.
— Пупков… кто таков?
— Да тут вот какая история. Прихожу я в нашу налоговую месяца два назад, мне там кассовую книгу нужно было… херня, короче, всякая, обычно бухгалтер ездит, а тут — я, не суть, в общем. А очередь в кабине-ет… просто чудовищная. Ну, я сижу, как умная Маша, жду. Выходит вдруг из кабинета налоговый наш… с каким-то мужиком, и мужик этот мне и говорит:
"О! А ты чего здесь сидишь?" Я ему: "Да вот… очередь". А он этому нашему: "Ну-ка немедленно его без очереди! Ты что? Это ж мой друг лучший". Я ему, конечно, — в ножки кланяюсь, дескать, что же не заглядываете и вообще… хуё-моё, короче. А сам знать не знаю, кто такой. Он мне: "Зайду, зайду…" И пошел. Ну, меня немедленно приняли, это ж, оказывается, начальник всей налоговой… А я и не знал, грешным делом. Я рад до жопы — такой блат!
— Это ж здорово, — прикурил Петр сигарету.
— Ага… хуёв-дров. Приходит он ко мне дня через два с бутылкой. Я пред ним ну просто шелками расстилаюсь, лепестками роз его осыпаю, а он сидит, коньяком насасывается, как клоп, и хмурый такой, чернее тучи. "Только вот тебя, — говорит, — и люблю. А остальных всех ненавижу".
— А что ж вы их так, — говорю, — Степан Иваныч?
— Да ну их всех на хер, — отвечает. — Надоели. Уволился я сегодня. На пенсию ушел.
— Ух!.. — поперхнулся дымом Петр.
— Ага… Вам смешно. А он, оказывается, живет здесь через квартал. И теперь, с того самого раза, приходит день через день. Дома жена пить не дает. Заснул вчера у нас тут в уборной прямо на горшке, вы представляете? Еле достучались. Я на коньяк этот смотреть уже не могу. Я вообще последнее время стараюсь не пить, а тут… И ведь на хуй не пошлешь, неловко как-то… А? Что делать-то?
— Ну… — развел руки Петр. — Тут уж…
— Вот и я говорю, — вздохнул Сан Саныч. — Жизнь прожить — не поле перейти.
— Это верно, — согласился Петр.
— Ну а… каким ветром? В наши-то палестины? И что это у вас на лице? У меня йод есть.
— А что, заметно? — Петр тронул рукой щеку.
— Царапина какая-то. Но опухает.
— Вот ведь… А я и забыл. Ладно, дома намажу, спасибо.
— Дело ваше, было бы предложено. Так какими судьбами?
— Да нет, — Волков стряхнул пепел в пепельницу, — мимо просто проезжал, дай, думаю, загляну. Н-но… вот что… раз уж свиделись, — Петр достал бумажник и вынул из него фотографию, которую прихватил из Славиной квартиры. Сан Саныч, вы никого тут не знаете случайно?
