— Значит, так, — сказал наконец Волков, решительно раздавив окурок в пепельнице.
— Да? — вскинул на него взгляд кавторанг.
— Положение дел на сегодняшний день таково: мне, короче говоря, очень важно было выяснить вашу… так сказать, позицию на настоящий момент. Я потому и решил, поразмыслив, прийти к вам один, таким вот… частным, что ли, образом. И очень рад, что в вас не обманулся. Именно так я… э-э… всю эту ситуацию себе и представлял. Вот это вот все, — Петр обвел взглядом лежащие на столе предметы, — пусть пока остается у вас.
— А как же?..
— Так надо, — твердо сказал Волков. — Далее… Платок есть?
— Так точно. — Седов вынул из кармана носовой платок.
— Похвально. Сотрите отовсюду отпечатки своих пальцев. Предельно аккуратно. Так. Теперь сложите обратно в пакет. Ну что ж вы… платком, платком. Вы же опять наследили. Вот так. Заверните и уберите. Это раз. Теперь… Ничего не предпринимайте. Бросьте пить и психовать. В понедельник выходите на службу. Чтобы все было как всегда. Не нужно привлекать к себе лишнего внимания. Будут звонить эти… ну, вы понимаете?
— Так точно.
— Вот… Будут расспрашивать, ну мало ли, что со связником и прочее, говорите все как есть. Ничего не врите и ничего не скрывайте. Не надо их считать идиотами. Ну, разумеется, о нашей с вами встрече…
— Это понятно.
— Никто! Повторяю — понимаете? — вообще никто не должен знать. Видите ли, у нас тоже… утечки возможны. На улице меня встретите — проходите мимо. Я вас не знаю, вы меня. Для вашего же блага. Ясно?
— Это понятно.
— Вот и хорошо.
— А что же со мной?
— Посмотрим. — Волков поднялся из-за стола и направился к выходу. Подумаем. Не так все просто.
— Я же ведь… ничего еще и не сделал, — Седов стоял на пороге квартиры и смотрел вслед спускающемуся по ступеням лестницы Волкову, — такого…
— Я с вами свяжусь, — обернулся Петр. — Разберемся.
— О, ба-рат, как, а?! — сказал вслух самому себе Волков, захлопнув дверь джипа и вставляя ключ в замок зажигания.
Воистину, город наш удивителен. Цирк, да и только. Или, скорее, театр. Будто бы на самом деле выстроил его кто-то на ладони, опустил затем уже в таком вот, готовом виде, целиком, со всеми его дворцами, проспектами, набережными, мостами и трущобами на зыбкую поверхность болот, которая отдельный камень держать не может — где и жить-то человеку вообще-то не надо бы, ибо дух нехороший, морок некий, от диких этих болот даже сквозь мостовые подымается, и наблюдает теперь, как население в этих его декорациях пытается судьбу свою обустроить.
