Мое положение среди хирургов было уже высокое. Даже по возрасту передвинулся из молодых в средние. Сердечная хирургия с искусственным кровообращением шла вовсю, самые большие и лучшие в стране статистики результатов. Нет, конечно, мирового уровня мы не достигали и комплекс неполноценности был уже тогда, но на время можно было о нем забыть. Именно из-за комплекса я ни разу не выставлял свой доклад на хирургические конгрессы, хотя наши активно выступали с разной ерундой. Лишь бы отметиться в загранице, домашний престиж поднять.
К тому времени немного усовершенствовался в разговорном английском. Если напрячь внимание, то мог понимать доклады, соединив слух с надписями на слайдах. Однако быстро уставал и через час-два терял нить. «Ну их к черту!» В конце концов все, что говорят с трибуны, уже было в журналах и совсем новое встречалось редко…
К примеру, такое, как в 1969 году в Буэнос-Айресе, когда доложили от Кули о случае вшивания протеза сердца. Аппарат проработал два дня, пока нашли донора для пересадки. К сожалению, больной потом погиб. В Вене хирургических сенсаций не было. Барнард еще сердце не пересадил, и хирургия шла под старыми флагами: врожденные пороки, протезы клапанов. Даже коронарный бум еще не начался.
Поэтому заседаниями себя не утруждал.
Ах, какой славный город Вена! Строилась она для большущей империи — Священной Римской. Потом — Австро-Венгрия. Поэтому все роскошно, на широкую ногу. Загородный дворец Шенбрунн — так это не меньше Лувра или Петергофа. Дворец правосудия со львами — на целый квартал, и собор святого Стефана — тоже почти Нотр-Дам…
А кладбище, где похоронено больше знаменитых композиторов, чем во всех остальных столицах, вместе взятых. А Венский лес — почище Булонского… К тому же голубой Дунай (с грязной водой).
Были и магазинчики для валютно необеспеченных социалистов вроде нас, где торговали уцененными товарами. Я тоже купил для своих дешевенькие пальтишки, поскольку тогда у меня еще не началась гонка за потрепанными бестселлерами на английском языке.
А какая была развлекательная программа, а какие туристические поездки после конгресса!
Главный бал давали во дворце, во многих залах. И не надо было стоять в очереди за угощениями, а потом ходить с тарелкой. Всех усадили за столы, будто мы дома, и оркестр играл Штрауса, и вина молодого носили сколько угодно. Я, грешный, не владел еще тогда этим коварным напитком, и в гостиницу меня друзья привели «под белы руки». А утром, когда проснулся в номере, то лучше не вспоминать. С большим трудом выпутался, думал, не избежать скандала. Хорошо, что рано поднимаюсь, имел время.
