Глиняные книги | страница 17
К его удивлению, арабы наотрез отказались от такого выгодного предложения.
— Нет, бей, нельзя, — отвечали они, боязливо озираясь по сторонам.
— Почему нельзя?
Вразумительного ответа он так и не добился.
На следующий день ни один из арабов не вышел на работу.
Что тут происходит? Долго Ботта ломал себе голову, выпытывал у людей, но они отвечали неопределенно и уклончиво.
А дело было вот в чем.
Хорсабадский паша с тревогой и подозрительностью следил за раскопками.
Что ищут здесь европейцы? Неужели только старые камни, из которых все тут складывают печи? Нет, его не проведешь! Не такой уж он наивный человек, чтобы этому поверить. Ботта, конечно, ищет клад. Не стал бы консул бросать деньги на ветер. Знает он этих французов и англичан. Они без собственной выгоды ничего не делают. Клад этот должен принадлежать только ему.
Ирак в то время входил в состав Османской империи (Турции). На обязанности паши лежал сбор податей и налогов в пользу турецкого султана. Нелегко было выколачивать эти деньги у нищего населения. Не всегда удавалось утаить что-нибудь для себя. А тут такая неожиданная возможность разбогатеть…
Жалкие лачуги, в которых ютились иракские феллахи.
И паша строчит длинное и обстоятельное донесение в Константинополь. Французы задумали недоброе. Они роют траншею, сооружают крепость… Того и гляди, введут сюда свои войска…
Тем временем паша жестоко расправился с рабочими, нанятыми французским консулом.
Узнав в чем дело, Ботта начал действовать. Он обратился к своему правительству, связался с турецкими властями и сумел в конце концов добиться своего.
А ведь хорсабадский паша был недалек от истины. Впоследствии, как известно, англичане отняли у турок Ирак, французы — Сирию. Так что в конечном счете невежественный и жадный хорсабадский паша оказался дальновиднее турецких правителей.
Раскопки в Хорсабаде возобновились. Ботта распорядился копать вдоль стены.
Перетаскав в корзинах огромное количество земли, рабочие расчистили просторную комнату. Стены ее были облицованы алебастровыми плитами.
Ботта был изумлен тем, что открылось его взору. Искусная рука древнего художника — резчика по камню — запечатлела на плитах картины жизни и быта неведомого народа, сама память о котором, казалось, стерлась навеки. Со стен смотрели на него бородатые воины в необычных одеяниях, вооруженные луками и стрелами, копьями и дротиками. Мчались боевые колесницы, запряженные лошадьми. Вереницей тянулись пленные со связанными руками.
