Академик А. Дородницын называет электронно-вычислительную машину основой настоящей технической революции в средствах обработки информации.
«Кибернетизация уже проявляет фундаментальные черты революции в производстве», — констатирует Р. Теобальд, видный представитель современной экономической мысли США.
И так далее, и тому подобное.
Сколько же их, этих революций? И есть ли среди них такая, которую можно было назвать «наиболее глубокой», «истинно революционной»?
«Нам не дано знать, являются ли электронно-вычислительная машина, ядерная энергия и молекулярная биология более революционными в количественном и качественном отношении, чем телефон, электроэнергия и бактериология», — утверждают авторы представленного президенту США доклада национальной комиссии по технологии, автоматизации и экономическому прогрессу.
Заметьте: не просто «не знаем», «пока не знаем», а именно «не дано знать». Может, и вообще не стоит искать количественные и качественные критерии научно-технического прогресса?
Однозначным ответом служат многочисленные исследования, проводимые в СССР и за рубежом.
Разумеется, проблема эта не из легких.
Например, Г. Кархин в книге «Связи настоящего и будущего в экономике (научно-техническая революция и управление)» пишет, что оценка происходящих ныне перемен, крупнейших в мировой истории, и их возможных последствий «осложняется тем, что научно-техническая революция еще далеко не достигла своего зенита. Много еще скрывается под инерционными потоками традиционных событий и связей. Отсюда и различие точек зрения».
Автор выделяет три подхода к проблеме.
Первый подход — поиски и регистрация отдельных черт и черточек научно-технического и экономического прогресса, всех мыслимых его показателей, пусть второстепенных, характеризующих лишь внешние стороны этого сложного явления, зато допускающих математическую строгость в описании его состояния и перспектив.
По мере того как вся сумма разнообразнейших статистических данных упорядочивалась, приводилась в систему, предпринимались попытки выделить ее основные, определяющие слагаемые. К ним относили, например, энергию, материалы, информацию.
Однако, отмечает Г. Кархин, при таком подходе и впрямь остаются без ответа неизбежно возникающие вопросы: являются ли, например, такие новшества, как ядерная энергия, качественно и количественно более «революционизирующими» факторами производства в век нынешний, нежели телефон, электроэнергия и бактериология в век минувший?
