В соседней комнате скрипнул диван, и он закрыл глаза. Что-то надо было сделать, чтобы жить. Уехать, да, но куда? Лето было сорвано, потому что он порвал контракт: маршрут на Таймыр ему нравился, но группа не нравилась, особенно этот геодезист, Харченко. Слишком много народу. Слишком много командует этот Харченко.
Он попытался заснуть, но на сквозняке было душно. В Подмосковье даже трава пахнет людьми, а в городе у нее нет запаха совсем. Сколько дней еще ждать до 7 августа?.. Этих коней-людей звали кентаврами. Вот, вспомнил. Кентавры. И никто их не видел, кроме него, никогда.
з
Райнер помог втолкнуть сорокакилограммовый тюк с байдой на верхнюю полку и сел к окну. Дима тоже сел. Он обливался потом. Из-под столика что-то урчало, повышая тон, он нагнулся и увидел лайку. Она лежала, вытянув морду по полу, и скалилась на его ногу. Это была старая грязно-белая лайка.
— Нельзя, Вега! — сказал Райнер.
Дима боялся шевельнуть ногой.
— Собачка, — сказал он. — Как ее? Вега?
Райнер не ответил: он стаскивал рубашку. Дима и сосед смотрели на него с удивлением: голый Райнер был мускулист, как борец, седая шерсть курчавилась на груди.
— Тронемся — помоемся, — сказал он и привалился к перегородке потной спиной.
Сосед, долговолосый парень лет тридцати, тоже снял рубашку, но майку не снял.
— Далеко ли, охотники? — спросил он. — Я до Петрозаводску, из Сочей еду, отдохнул.
— Хорошо там? — спросил Дима из вежливости.
— Неплохо погуляли! Было с собой четыреста, осталось тридцать. У нас на целлюлозном зарплата ничего. А ты учишься, студент?
— Да.
— Я сразу вижу — студент, глаз имею!
Дима уловил струйку перегара, прикрыл глаза: в купе, в желтоватой мути, нечем было дышать. Они смотрели, как за этой мутью поползли перрон, люди, эстакады, заборы, корпуса, а потом загремело, закачало, набирая скорость, швыряя на стрелках.
— Прощай, столица нашей Родины Москва! — сказал парень и ловко достал откуда-то пол-литра. — Сейчас обмоем разлуку! — сказал он весело и гордо.
Проводница открыла дверь.
— Нам две постели, — сказал Райнер. — Чай будет?
— Билеты сдавайте, — сказала она. — Все будет.
— Что-то ты, Маруся, невеселая! — сказал парень.
— Какая я тебе Маруся, сынок?
— Ну уж и сынок! Да такие, как ты, еще…
— Туалет открыт? — спросил Райнер.
— Подождете. Только отъехали. Это ваша собака? Намордник где?
Райнер ушел в туалет и долго не возвращался. Парень налил себе и Диме.
— Ждать не могу, — объяснил он. — Давай со знакомством.
