— Должен?
— Нет, извините, я не так выразился. Не должны, конечно, — глаза Болдина сверлили Майкова, — можете, если захотите. Она вам все скажет. Они вам позвонит.
— Это ее работа?
— Что?
— Звонить?
— Да, в известной степени — да, ее работа. Она работает с нами, — он не пояснил, с кем это «с нами». — А теперь разрешите откланяться, — добавил он.
Они вышли.
Эксперимент
Через несколько дней, строго в назначенный Болдиным час, Владимир Глебович Майков стоял перед известным особняком на бульваре.
Он был элегантно одет: темно-серый костюм в полоску и вишневый галстук бабочкой.
Швейцар в подъезде с чувством довольства оглядел фигуру нашего героя. Швейцар, по-видимому, разбирался в модах.
Особнячок удивил Владимира Глебовича не меньше, чем и Екатерину Ивановну. Весь заполненный зеркалами, которые были призваны раздвигать пространство, светильниками и светильничками, таинственными стеклами также зеркального происхождения, он напоминал маленький, пронизанный теплым светом зеркальный замок. И свет отражается от стен и стеночек замка, пляшет отражениями своими по его комнатам и залам, по коридорам, отпрыгивая от стен и потолков. Кстати. Многие потолки тут также были из зеркал. Да оно и понятно. Ведь хочется человеку расширить подземелья, особенно если ему по работе или же по службе приходится большую часть времени в этих подземельях прозябать.
Владимир Глебович шел по коридорам в сопровождении человека в черном. Человек этот бесстрастно молчал на протяжении всего их пути.
И вот. Распахнулись двери. Словно раздвинулись пространства. Майков оказался в центре небольшого зала. Без сомнения старинного — об этом говорил паркет, покрытый причудливыми инкрустациями черного дерева и происходивший, по крайней мере, века из восемнадцатого, как определил его возраст наш герой.
В комнате стояли трое.
Двоих он уже знал. Это были Болдин и Екатерина Ивановна.
Третий был незнаком ему, зато уже знаком нам. Это был Иван Иванович Иванов.
Майков поклонился.
Они поклонились также.
— Позвольте представить вам, — сказал Болдин, — моего давнего друга, соратника и товарища Ивана Ивановича Иванова. Исследователя.
— О нет, — сказал Иванов.
— Философа?
— В какой-то степени, — сказал Иванов.
Майков снова поклонился.
Иванов поклонился в ответ.
Встреча получалась несколько церемонной.
— К делу, — сказал Болдин. — Вы, конечно же, не знаете, с какой целью мы посещали вашу выставку и зачем пригласили в особняк.
— Теряюсь в догадках, — сказал Владимир Глебович.
