Когда Майков возвращался из леса, таинственные, будто чем-то заполненные пространства чащоб с замысловатыми проходами еще долго-долго стояли у него перед глазами. Часто они сливались с его абстрактными видениями, и почему-то именно это слияние радовало его.
Он представлял, как эти деревья ощущают своими стволами прикосновения яркого солнца, и как от этих прикосновений в них рождается такая же радость, как и во всем живом вокруг. Как она передается от ветви к ветви, от куста к кусту и вмиг облетает все Существо леса.
Он представлял, как черными ночами раскрытые навстречу свету звезд ветви ловят этот свет, и что-то отдается, трепещет, звенит в глубинах лесного Существа, и сам лес, сжимаясь и расширяясь, словно ощущает свет чуть заметных с земли звезд. И мириады атомов, образующих живое Существо леса, вздрагивают, откликаясь на движение других мириадов атомов, летящих от звезд навстречу распахнутым ввысь ветвям.
И вот теперь, во время этой лесной прогулки, первоначальное волнение, вызванное в Майкове визитом неожиданных гостей — а он действительно взволновался, сам не зная почему, — улеглось, и он отдался резкому и тревожному ощущению леса, но тревожному той тревогой, которая на самом деле сладка и радостна — тревогой живой волнующейся жизни…
Он чуть улыбнулся Екатерине Ивановне.
— Как вам тут? — спросил он.
— Старый лес, — сказала она, — очень старый, смолой пахнет.
Ей нравились гладкие поверхности стволов сосен, розовато-желтые с шуршащими на ветру чешуйками отставшей тончайшей смолистой коры. Ее завораживала эта прямая укатанная дорога, уходящая в даль.
— Да, очень старый, ему лет триста будет, таких лесов в Подмосковье уже почти что и нет. Мне спокойно в нем, — ответил Майков, — а то мне в последнее время часто неспокойно бывает.
— Почему же?
— Я не могу сказать, — чуть улыбнулся он, — я сам не знаю, иногда так волнуюсь, иногда мне что-то привидится, и нет на самом деле этого, и знаю я, что нет, но все равно это мне видится, и люди какие-то необыкновенные. Я, знаете, раньше и на людей смотреть не мог. Все мне казалось, что рядом есть удивительные прекрасные люди, только вот найти их нужно.
— И вы искали?
— Да, искал.
— И нашли?
— Как вам сказать, кажется, нашел иных… — Когда Майков сказал эти слова, что-то брезгливое показалось в его лице.
В этот момент Екатерина Ивановна присмотрелась к нему получше: она видела лицо его, сероватые глаза, которые смотрели на нее, и между тем ей показалось, что именно ее-то Владимир Глебович совершенно и не видит, а видит в этот момент совершенно иные предметы, которых, в свою очередь, не замечает она.
