– Стало быть, вы нам ничем не поможете, – укоризненно произнёс москвич.
– Ну, если только асповязки наложить. Наталья Андреевна, – позвал я перевязочную, – наложите укушенным гражданам асептические полуспиртовые повязки на места укусов.
– Да не надо, – всё больше огорчаясь до невозможности, отмахнулся Асмоловский. А-аканье его совершенно исчезло. – Хоть направление тогда какое-то туда дайте.
– Не дам, я в травмпункт не даю направлений.
– А нас там возьмут и не примут. Видимо, всё же придётся звонить…
– Примут. Я ещё никому в травмпункт направлений не давал, там принимают всех. А вот уж если и там не примут, тогда позвоните, и пусть нас тут всех разгонят к чёртовой матери! Я, впрочем, вам дам с собой амбулаторные карты, но ничего писать в них не буду. Тяжёлые укусы – сугубо компетенция врача травмпункта, а со мной вы только время тут теряете. Ваш случай – экстренный, понимаете – эк-стрен-ный, а наша поликлиника оказанием экстренной помощи не занимается. Вот когда на повторную прививку придёте – это да, сюда. Примем без очереди, обслужим в лучшем виде!
– Господи, а ещё Наукоград, – покачал головой до ещё большей невозможности огорчённый… и до глубин души потрясённый, взрослый человек с Московской пропиской. – Ка-акой же бардак у вас тут творится… тихий ужас, Гог и Магог… звонить, может, я и не стану, а вот в Интернете про вас точно напишу…
– Отличная идея, я вам даже помогу отредактировать! – воскликнул я. – У меня ведь высшее образование, батенька. А сейчас, чем быстрее и прямее вы окажетесь в травмпункте, тем быстрее вы получите требующуюся вам помощь, и тем скорее сможете вернуться в деревню Воробьи…
Злющая, как сто кобр из индокитайских джунглей, его супруга вернулась в кабинет и стояла, постукивая каблучком и кусая нижнюю губку – дружище Самойлер то ли не смог сердечно откликнуться, то ли был недоступен.
– Как хоть пройти в этот… трав-пункт этот? – спросил измученный и сгорбившийся Асмоловский. Наталья Андреевна подвела их к окну и подробно объяснила – на лифте вниз, сразу налево и строго прямо, сто или сто пятьдесят метров, никуда не сворачивая, где бо-ольшими буквами будет написано…
Сохранить до конца хладнокровие мне не удалось, и я взмок порядком. На часах было уже без пяти час, а в коридоре оставались ещё пять больных, терпеливо ждавших окончания моей беседы с московскими гостями. Не принять этих я не мог, и, матерясь сквозь зубы, продолжил приём.
Несмотря на удаление этих тошнотворных жертв кошачьих укусов, я чувствовал анальным каналом, что просто так эта дурацкая история не закончится, уж больно красноречив был взгляд гражданина Асмоловского, брошенный мне напоследок.
