Так жила Варвара, поглощаемая страхом, заботой, опасениями, но она имела и свою награду: гимназия очаровывала, околдовывала её беспредельно. Там было всё, чего она искала. Её ум питался драгоценной пищей. Там, на уроках, она расправляла свои крылья.
Ум Варвары был особого порядка. Не получив воспитания, она не усвоила и его предрассудков. Это был пытливый, ищущий ум – свободный и смелый.
Учителя первые – один за другим – делались союзниками Варвары. С первых слов в классе она удивляла их меткою трезвостью суждений – это были её собственные мысли, простые и ясные, как весеннее утро. Она, неискушённая, ещё не знала опасностей свободного слова, да в её возрасте они ей и не угрожали.
На уроках чтения, где, в принципах гуманитарного воспитания (культивируйте любовь ко всему живому!), давался обычный «детский» материал: истории о благородных сердцем сиротках, о замерзающих зимой птичках, о бабочках с их кратковременной жизнью, о птичке, изнемогающей в золотой клетке, о преследуемых преступниках, которые в конце концов оказались ни в чём не повинны, – во всей этой литературе, вызывавшей в девочках грустно-сентиментальное волнение, для одной только Варвары выступал конкретный образ прочитанного. Хромой, нищий, голодный ребёнок для неё не были лишь раскрашенной картинкой в рассказе. Они вставали перед нею как реальность, как факт, уже знаемый ею, уже встреченный в жизни, имевший имя и плоть. Для неё это не было только классным чтением, после которого надо «придумать» вопросы и план и, написав дома маленькое сочинение, получить отметку и, получив, забыть, начиная чтение новой истории в классе. Для Варвары же тут билось живое страждущее сердце, боль которого она понимала. Сентиментальность, как умильное созерцание чужой печали, была ей совершенно чужда. Она знала, что такое день, когда есть пища, и что такое день, прожитый не евши. Тут не над чем было ей приятно умиляться. Ещё лучше она знала разницу между теплом и холодом, покупкой в долг или же за наличные. Её ум работал над конкретными образами, и на вопрос, что бы она пожелала своей «дорогой мамочке» в день её именин, Варвара твёрдым и крупным почерком написала: «выкупить паровой утюг из ломбарда». На вопросы учителей она часто давала ответы, каких не могла бы дать ни одна из её соучениц, и все глаза обращались к ней. Она проникала в суть вещей и, не обученная условной фальши, давала ответ прямой и трезвый. Она удивлялась, зачем надо откладывать копейку в день и на Пасху всё отдать нищим, а не отдать ту копейку сразу, не ожидая для этого Пасхи и Воскресения Христова (а нищий между тем голодает).
