Танин снова поднял камеру, но теперь «семнадцатую» пришлось искать. Славка ушел вперед, но в кадре оказался шикарно, точно над городом: хорошо виделись дома вдоль улиц, дворы, какой-то скверик, корпуса фабрики. Теперь его только не потерять, думал Танин, только бы не потерять…
— Делаем вираж! — приказал Фигурнов, и Танин понял, что это сказано не ему — Славке.
«Семнадцатая» тотчас начала красиво заваливаться набок. Ох, как красиво, подумал Танин и включил камеру. Только бы пленка шла хорошо, только бы не засалатила камера! Ага, и фабрика теперь по-другому — трубы было видно… Но что же Фигурнов? «Семнадцатая» выровнялась, опять невесомо пошла вперед. Ах да, была же команда: «Конец виража». Ну ладно, повторим еще раз.
Танин положил камеру на колени, но тотчас снова вскинул ее. Как жаль, что неудобно, думал он и пытался прицелиться в «семнадцатую». Неужели не получится, ох, неужели…
А самолеты, казалось ему, делали чудеса. Снова набрали высоту, поравнялись, и «спарка» вдруг мягко провалилась, нырнула под «семнадцатую» и оказалась с другой стороны от нее. Разворот — и опять пошла рядом, и Танин смутился вдруг, вспомнил, что это же для него истребители перестраивались так, он сам же просил, чтобы лучше было по солнцу, чтобы лучи не попадали в объектив. «Но я, кажется, снял, — говорил он сам себе, — кажется, ухватил, когда ныряли под Славкин самолет. Не может быть, чтобы не уловил!»
Внизу снова был Аринск, и Фигурнов скомандовал Широкову, и Танин снимал и снимал, не обращая внимания на слова в наушниках, а теперь вспомнил и про это, про разговоры. Как ему объяснили, он сам сможет переговариваться только со своим летчиком, но будет слышать других. Пусть, ему не мешало, даже интересно. Он снимает, а они говорят. Фигурнов командует, и Славка радостно, похоже, что радостно, отвечает: «Поря-а-док!» И еще с аэродрома спрашивают: «Ноль второй, как дела?» И Фигурнов басит: «Осталось последний раз». Там молчат, на земле, а потом наставляют: «Добро. Последний раз и идите домой. Сразу идите домой!»
Хорошо, думал Танин, пойдем. Мы сразу пойдем, но у нас остался еще третий заход. Мы снимем и сразу пойдем домой.
Самолеты опять неслись со снижением. Танин знал, что уже надо приготовиться. Знал, что включит камеру, как только услышит Фигурнова. И вдруг услышал Славкин голос:
— Я семнадцатый… Остановился двигатель…
Кому это он? Танин ждал, что Фигурнов вот-вот скомандует, и держал камеру на весу. Но опять раздался другой голос, тот, с земли:
