— Отец звонил, спрашивал тебя. Он замечания по рукописи получил.
— Ах, я и замечаниями должен заниматься! — снова вспылил Травников. — Три года сидел, переписал, вылизал… Нет уж, скажи, пусть теперь сам. Разъясни: мемуары — это личные воспоминания. Личные! С фактическими неточностями и орфографическими ошибками. А то я свою фамилию на титульный лист поставлю!
— Фу, как нервно… — Ася вытерла блюдце и с грохотом водрузила в шкаф. — А работы там небось на час. Рукопись-то понравилась, отец прямо на седьмом небе… Но раз не хочешь, он сам справится. Только скажи: не хочу.
— Да теперь чего ж, — зло усмехнулся Травников. — Рукопись готова, а в бухгалтерию он потом, конечно, сам съездит, без моей помощи.
— Не стыдно? — Ася остановилась посреди кухни, уперев руки в бока; посудное полотенце свесилось до полу, прикрыв пухлую коленку. — Не стыдно деньгами попрекать? На машину кто тебе добавлял, а? Дачу кто содержит? Ты хоть за один гвоздь там заплатил? И день рождения свой вспомни: магнитофон — чей подарок?
— Прекрасно, прекрасно! — Травников распалялся, чувствовал, что его тоже понесло. — Я сижу над рукописью, а дорогой тесть из будущего своего гонорара мне магнитофончик, стерео… экстра-класс. А называется — подарок, на день рождения. Ничего распорядился, по-родственному… Деньги сунуть, так тогда и не поймешь, кто книгу писал!
Ася махнула рукой в знак безнадежности продолжать разговор, ушла из кухни и вскоре вернулась, бесцельно хлопала дверцей холодильника, что-то переставляла, не то ожидая момента для примирения, не то мысленно ища повода, как бы продолжить спор, дать выход каким-то скопившимся в ней, ставшим ненужными чувствам и словам. Но Травников уже остыл, сказал, что на неделе обязательно уважит мемуариста. Он сидел, привалившись к стене, и думал, что уже не первый раз его вот так, без толку, в общем, заносит, когда речь заходит о рукописи тестя, и Ася права — сам же взялся помогать, и теперь глупо сердиться, что, может, лишился собственной книжки в ожесточенной борьбе с отглагольными существительными и составными сказуемыми, которые с такой завидной настойчивостью норовил вставить в каждую фразу своих черновиков полковник в отставке Лодыженский Д. И., он же дорогой тесть. Временами Травников искренне увлекался работой, понимал ее важность, потому что тесть был военным интендантом, с семнадцати лет, включая все дни войны, был занят армейским снабжением, а об этом написано мало, принято даже со снисхождением относиться к тыловикам, хотя их место в строю не столь уж далеко от передовой, бывало, что и в самом огне, и без них, без хорошо организованного тылового обеспечения армия не сделает и шага к победе.
