Не свободна эта повесть, как и другие произведения Е. А. Ган, от избытка патетики, растянутости некоторых эпизодов, романтических фразеологических штампов. Белинский писал об этом: «Главный и существенный недостаток… — это отсутствие иронии и юмора и присутствие какого-то провинциального идеализма à la Марлинский»[5]. Но, как здесь же отмечает великий критик, важнее другое: глубина и верность психологических разработок, эмоциональная выразительность образов. Характеризуя главный пафос повестей писательницы, В. Г. Белинский находил, что он заключается «в глубокой скорби об общественном унижении женщины и в энергическом протесте против этого унижения»[6].
Наиболее значительны повести Е. А. Ган «Суд света» и «Теофания Аббиаджио», вышедшие на переломе 30–40 годов. Разбор произведений писательницы В. Г. Белинским в 1844 году — заметное свидетельство постепенного изменения общественных взглядов на существо «женского вопроса». Если среди авторов литературных журналов в 30-е годы были единицы женских имен, в 40-е их появляются уже десятки.
Популярностью пользовались и произведения Елизаветы Васильевны Кологривовой, публиковавшейся под псевдонимом Фан-Дим. Это имя поглощено, пожалуй, наиболее плотным забвением. И не случайно — творческий вклад Е. В. Кологривовой в русскую литературу менее значителен, чем Е. А. Ган или Ю. В. Жадовской. Жесткой, порой уничтожающей критике подвергал некоторые книги Фан-Дим В. Г. Белинский. Однако и у нее есть несомненные заслуги перед отечественной культурой. В первую очередь это выполненный ею в соавторстве перевод «Божественной комедии» Данте. Он удостоился похвалы В. Г. Белинского, который отметил целесообразность прозаического переложения вдохновенных дантовских терцин. Замысел Е. В. Кологривовой издавать журнал «Женский вестник», относящийся к 1845 году, свидетельствует о серьезной целеустремленности писательницы в борьбе за гражданское и творческое равноправие женщины. Осуществить издание не удалось. Творческая деятельность таинственной Фан-Дим в середине 40-х годов прервалась в связи с ее переездом в деревню. Провинциальный быт дореволюционной России наглухо перекрывал творческий выход немалому числу талантливых натур. И не только женских.
Повесть Е. В. Кологривовой «Хозяйка» характерна для фантастического течения в романтическом направлении русской литературы начала XIX столетия.
У «Хозяйки» большой ряд предшественников — произведения В. Ф. Одоевского, А. А. Погорельского, О. М. Сомова. Теснее всего сюжет данной повести соприкасается с историями, поведанными Н. В. Гоголем в «Портрете» и М. Ю. Лермонтовым в незаконченном произведении «Штосс». В основу положены сложные, до конца и поныне не раскрытые, взаимоотношения художественного воображения, реальности и природы творческого вдохновения. Как и у Лермонтова в «Штоссе», недостижимость идеала прекрасного, к которому устремлен живописец, передана обликом таинственной, то возникающей, то исчезающей женщины. Жить без идеала красоты художнику невозможно, но и стремление полностью овладеть им кончается трагично. Этот мотив присущ большинству романтических произведений о людях искусства. Звучит он и в повести Е. В. Кологривовой. Характерен для большинства работ фантастического направления и еще один подтекст. Он напоминает о притягательности всего таинственного, но и об опасности прорыва за предустановленные пределы.
