– Не припомните ли вы имена этих избранных, которых вы сочли достойными вашей королевской милости?
– Разумеется, припоминаю, сударыня! Бертран, граф дʼАртуа…
– Довольно, сударь! Не трудитесь называть остальных. Я всегда верила, что вы – властелин щедрый и великодушный, и вот вы снова доказываете это на деле, осыпая своими милостями тех, кому я более всех доверяю. Я не знаю, исполнятся ли в скором времени ваши чаяния, но, что бы ни случилось, моя признательность вам была и будет вечной!
В голосе Иоанны не было и намека на волнение. На мужа она теперь смотрела ласково, и на губах у нее играла нежнейшая улыбка. Но с этой минуты участь Андрея была в ее сердце решена. Принц же был слишком озабочен собственными мстительными замыслами и слишком верил во всемогущество своего талисмана и личную отвагу, а потому в душе его не зародилось и тени подозрения, которое могло бы его предостеречь. Еще довольно долго он беседовал с супругой в дружеском и даже игривом тоне, пытаясь выведать ее тайны и выдавая свои собственные посредством недомолвок и уклончивых фраз. Наконец, уверившись, что тени горьких воспоминаний и враждебности не омрачают более чела Иоанны, он любезно предложил ей со всею свитой поучаствовать в великолепной охоте, назначенной на 20 августа, упомянув при этом, что снисходительное согласие королевы будет им истолковано как вернейший залог их примирения и готовности забыть все прошлые обиды. Иоанна обещала с очаровательным изяществом, после чего принц, полностью удовлетворенный разговором, удалился в уверенности, что достаточно будет расправиться с фаворитами королевы, чтобы добиться от нее покорности, а быть может, и любви.
Однако накануне 20 августа странная и ужасная сцена разыгралась в одной из боковых башен Кастель-Нуово. Карл Дураццо, днем и ночью корпевший над своим адским тайным замыслом, был извещен нотариусом, который по его поручению следил за заговорщиками, что сегодня же вечером состоится решающая встреча. Завернувшись в черный плащ, он прошел по подземному коридору и, спрятавшись за колонной, стал ждать, когда они начнут расходиться. После скучного двухчасового ожидания, считая секунды по биению своего сердца, Карл наконец услышал звук с превеликой осторожностью открываемой двери. Слабый свет, падавший сквозь прорезь фонаря, задрожал под сводчатым потолком, но темноты не рассеял. От стены, подобно ожившему барельефу, отделился человек и направился к нему. Карл едва слышно кашлянул – то был условный сигнал. Мужчина погасил свет и спрятал кинжал, который держал наготове на случай внезапного нападения.
