Идут. Меньше километра осталось.
Томительное ожидание действовало на нервы не только мне, но и командиру, и его помощнику, но мы практически не разговаривали, а молча вглядывалась в темноту, ожидая приближения противника на дистанцию уверенного поражения. Начавшие замерзать на позициях бойцы согревались как могли, разгоняя кровь скупыми движениями. Но вот, наконец, передовому дозору финнов (а я был абсолютно уверен, что это они) осталось до позиции Прошкина три сотни метров и я занял позицию, разместившись лёжа между двумя валунами среднего размера. Лейтенант полушепотом подозвал командиров отделений и распределил сектора обстрела, после чего занял место за валуном неподалеку от меня. Наведя прицел на передового диверсанта, я с волнением ожидал начала боя. Когда лыжники подошли ещё ближе, старший красноармеец зычным голосом (теперь мне стало понятно, почему командир выбрал именно его) крикнул:
Стой кто идёт?
Но диверсанты, разумеется, ничего не стали ему отвечать, а бросились в снег, отбрасывая в стороны лыжи и занимая позиции для стрельбы лежа. Те же самые действия предприняла и основная группа противника. Тем временем Прошкин, не услышав ответа, начал импровизировать:
Чего молчите? Стрелять буду!
После этой фразы два диверсанта поползли к нашему бойцу, стараясь взять его в клещи. Этого оказалось достаточно, чтобы у лейтенанта пропали последние сомнения, и он отдал команду:
По врагу — огонь!
По этому приказу высота немедленно окуталась грохотом выстрелов винтовок и пулеметов. Я успел подстрелить лишь одного финна из головного дозора, как большая часть врагов, успевших сделать в нашу сторону не более сотни выстрелов, были уже убиты, получив по две-три пули. До основного отряда противника было не более трехсот метров, у нас было численное превосходство и выгодное положение на холме, благодаря чему противник был виден на ровном снегу в лунном свете как на ладони. Лишь замыкающие колонну четверо диверсантов избежали гибели в начале боя и попытались скрыться, но я не дал им такой возможности, потратив на каждого по одному выстрелу. Последнего, самого прыткого, снял уже с пятисот метров.
Прекратить огонь! — скомандовал лейтенант, когда стрельба и без того стала затухать, и, дождавшись, пока этот приказ, продублированный его помощником и командирами отделений, будет выполнен, продолжил, — Тошбоев, берешь второе отделение, проверить противника, если есть раненые, тащи их сюда, собрать документы и оружие, взять их волокуши…
