Роб Кадецки иногда возился в подвале, слушал кассетную музыку восьмидесятых на старом плейере и сооружал что-то, в чем использовались радиоволны. Грир и Кори посмотрели, как Лорел идет к машине в видоизмененном клоунском костюме, который она надевала на редкие свои спектакли.
– Чем, напомни, занимается твоя мама? – спросил Кори.
– Угадай с трех раз.
– Бухгалтерша.
– Хи-хи, ну ты и умора.
– В смысле, я и раньше видел ее костюм, – сказал он. – То есть в чем суть, я представляю, но она же не в настоящем цирке выступает, да? Где слоны, шпрехшталмейстер и семейная труппа акробатов?
– Она – библиотечный клоун, – поведала Грир.
– А. – Кори помолчал. – Я не знал, что библиотечный клоун – это работа.
– На деле – нет, но она так считает. Сама придумала.
– Гм, молодчина. А чем именно занимается библиотечный клоун?
– Ходит по библиотекам в клоунском костюме, ну и, наверное, рассказывает детям смешные истории, читает, всякое такое.
– А у нее смешно получается?
– Не знаю. Вряд ли.
– Но она ведь клоун, – задумчиво заметил Кори. – Я думал, клоуну обязательно быть смешным.
Все время, что Грир и Кори провели в доме, отец ее так и не вышел из подвала. Они сидели вдвоем в маленькой комнате на старой полосатой кушетке, Кори играл с зажигалкой, которую забыл там кто-то из родителей, крутил колесико большим пальцем, подносил пламя к фитилю одной из белых свечек, которые стояли в стеклянных подсвечниках на подоконнике, покрытом пылью. Потом перевернул горящую свечку и дождался, пока прозрачная капля воска капнула на тыльную сторону ладони, там она немедленно помутнела.
– Удивительно, – сказал он.
– Похоже, ты действительно надышался. Что удивительно?
– Как можно терпеть горячий воск на коже хотя бы секунду. Почему это терпимо? Если машина очень быстро проедет по твоей ноге – это тоже терпимо?
– Не знаю, но пожалуйста, не пробуй повторить это дома.
– А если кто-то другой капает на тебя воском, это больно? Ну, знаешь, когда сам себя щекочешь, не щекотно, – сказал Кори. – И тут так же?
– Понятия не имею, – созналась Грир. – Просто никогда об этом не думала.
Тут Кори одним движением вздернул рубашку, обнажив свой длинный торс. Кори и Грир были двумя лучшими мозгами в классе, но тут он стал в основном телом – торсом, какое странное слово. Одно из тех слов, которое, если произнести несколько раз подряд, полностью лишится смысла: торс торс торс.
Кори лег на спину на низкий деревянный столик, который закряхтел под его тяжестью; ноги он свесил с краю.
