Элизабет покачала головой; лицо ее скривилось, и Франсуаза подумала, что она вот-вот расплачется; однако она сдержалась.
– У Клода полный упадок. Он говорит, что не может работать, пока не примут его пьесу, что он не чувствует себя по-настоящему освободившимся. Когда он в таком состоянии, он ужасен.
– Ты же все-таки не в ответе за это, – заметила Франсуаза.
– Но все всегда падает на меня, – сказала Элизабет. Ее губы снова дрогнули. – Потому что я сильная женщина. Он не представляет себе, что сильная женщина может страдать так же, как любая другая, – произнесла она с выражением страстной скорби.
Она разразилась рыданиями.
– Бедная Элизабет! – вымолвила Франсуаза, схватив ее за руку.
В слезах лицо Элизабет обретало что-то детское.
– Это глупо, – сказала она, промокая глаза. – Так не может продолжаться, между нами всегда Сюзанна.
– Чего же ты хочешь, – спросила Франсуаза, – чтобы он развелся?
– Он никогда не разведется. – Элизабет снова заплакала с какой-то яростью. – Да любит ли он меня? А я, я даже не знаю, люблю ли я его. – Она растерянно взглянула на Франсуазу. – Вот уже два года я борюсь за эту любовь, я из сил выбиваюсь в этой борьбе, я пожертвовала всем и даже не знаю, любим ли мы друг друга.
– Конечно, ты его любишь, – трусливо сказала Франсуаза. – Сейчас ты на него сердишься, поэтому ничего не чувствуешь, но это ничего не значит. – Любой ценой надо было разубедить Элизабет; это будет ужасно, то, что она обнаружит, если однажды постарается до конца быть искренней; она и сама должна была этого бояться, ее порывы подозрения всегда вовремя останавливались.
– Я уже не знаю, – молвила Элизабет.
Франсуаза крепче сжала ее руку, она действительно была взволнована.
– Клод слабый, вот и все, но он тысячу раз доказывал, что дорожит тобой. – Она подняла голову; Ксавьер стояла у стола, наблюдая сцену со странной улыбкой.
– Присаживайтесь, – смущенно сказала Франсуаза.
– Нет, я снова пойду танцевать, – отвечала Ксавьер; лицо ее отражало презрение и чуть ли не злобу. Такое недоброжелательное суждение неприятно поразило Франсуазу.
Элизабет выпрямилась, напудрила лицо.
– Нужно терпение, – сказала она. Голос ее окреп. – Это вопрос влияния. Я всегда вела слишком откровенную игру с Клодом и не оказываю на него давление.
– Ты когда-нибудь говорила ему ясно, что не можешь выносить такую ситуацию?
– Нет, – отвечала Элизабет. – Надо подождать. – Она снова приняла свой привычный суровый, искушенный вид.
