Большая игра (Molly’s Game)
США, 2017, Аарон Соркин
Настрогать из жизни любого жулика съедобное экранное зрелище – дело нехитрое. Главный рецепт – убрать звездный час героя во флешбэки. Рассказ должен вестись от первого лица, но непременно потерпевшего крах, как Молли Блум, заработавшая миллионы на организации подпольных казино в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке (Джессика Честейн). То есть порок как бы наказан, хотя наказание относительно. Ведь мы же смотрим фильм, не просто посвященный правонарушителю, а поставленный по его книге. Следовательно, правонарушитель в конечном счете одержал верх. Не так, но этак стал звездой. И надо полагать, гонорар Молли окупил наложенный на нее штраф и проценты с конфискованных миллионов, которые обязал выплатить суд. То есть главное для современного жулика – не избежать сетей правосудия, а, попавшись, монетизировать свой крах. Интересный сюжет для психологов: соотношение алчности и тщеславия. Много ли процветающих авантюристов переживают из-за того, что широкая общественность так и не узнает об их подвигах? В общем, та же история, что и с разведчиками. Всемирную известность обретают только провалившиеся бойцы тайного фронта: завидуют ли им те разведчики, что провала избежали?
Столь же нехитрое дело – представить при помощи быстрой нарезки планов обаяние порока. Шеренги бутылок с дорогим алкоголем. Руки секс-бомб, раскидывающих карты по зеленому сукну или нарезающих кокаиновые дорожки на мраморном столике. Вспыхивающие кончики сигар. Рюкзаки с наличкой и подлинники Клода Моне, которые приносят в катран крайне довольные собой представители самой-страшной-в-мире-русской-мафии. Наконец, лица-маски игроков, прототипов которых тщится угадать зритель. Вот Икс (Майкл Сера), например, – обаяшка мальчишеского вида, играющий в покер не из любви к игре, а из тайной страсти ломать человеческие судьбы. Кто он: Тоби Магуайр, Ди Каприо, Бен Аффлек, Маколей Калкин? Или кто-то другой, не названный Молли в ее скупых показаниях? Все эти холодно и мастеровито смонтированные детали декаданса подводят к риторическому вопросу: может быть, стоит прожить хотя бы кусочек жизни так же ярко и волнующе, как прожила его Молли?
Ее адвокат (Идрис Эльба), судя по всему, считает, что стоит. Во всяком случае, он убеждает обвинителя в том, что портрет Молли должен висеть во всех школах Америки, и это не профессиональная демагогия. В святости Молли его убедила дочь-школьница, а детское сердце – оно правду чует. Вот и папа-психоаналитик (Кевин Костнер) гордится дочкой, благодаря своему уму построившей бизнес-империю на миллионы долларов. Как было бы здорово, если бы действительно Молли придумала гениальную, пусть и незаконную, комбинацию. Закавыка в том, что для построения империи ума Молли требовалось не слишком много.
