Говорят, что сюжет любого фильма – это, прежде всего, само кино, а потом уже любовь или кровь. Не знаю, как насчет «любого», но история Abscam и о кино тоже. Впервые фильм – видео с взяточниками – оказался на суде решающей уликой. В 1970-х это было революционное новшество. Но герои относятся к нему без экстаза, как люди 2000-х.
Наконец, поддельные шейхи – это уморительно. Но юмор реальной ситуации Рассел обыграл лишь однажды, когда вывел на экран латиноса, кривляющегося под саудовского набоба и знающего «по-ихнему» лишь «салам алейкум».
Даже тяжелая артиллерия в виде рояля в кустах, прибереженная Расселом на сладкое, стреляет вхолостую. Не указанный в титрах Де Ниро является в роли Телледжио, старого убийцы, правой руки страшного Меира Лански. Удивил, называется. Де Ниро – гангстер, эка невидаль. Вот арабским шейхом со своей итальянской рожей и анамнезом еврейского бандита из «Однажды в Америке» он был бы как нельзя кстати.
Беовульф (Beowulf)
США, 2007, Роберт Земекис
Легенда о Беовульфе (Рей Уинстон), прикончившем демона-пакостника Гренделя (Криспин Гловер, неразличимый под слоем компьютерной слизи), но поддавшемся чарам его хвостатой мамы (Анджелина Джоли), – вечная история рыцаря, который, убив дракона, сам стал драконом. Податливость злу можно при желании объяснить порочностью власти как таковой. И предшественники Беовульфа на троне, судя по намекам, когда-то баловались с демоницами, и преемнику объятий водоплавающей королевы тьмы не избежать. Хеппи-энд невозможен, это уже достоинство для голливудского фильма. Хотя вникнуть в проблематику власти зрителю мешают предметы, которые, балуясь с 3D, герои постоянно швыряют в камеру. Хорошо, когда монеты, а если топор?
Главный манок фильма – игра на законном желании зрителей понять, зачем делать Джоли еще грудастее и губастее, если она и без цифровой хирургии похожа на надувную куклу из секс-шопа. Ответ чисто технологичен. Джоли снабжена столь увесистым хвостом, что просто не смогла бы ходить, если бы у хвоста не было противовеса в виде грудей. В итоге и она, и ее сынок-птеродактиль, с которым бесконечно долго бьется Беовульф, не похожи на отродье продвинутой кинофантазии. Вылитые чудища, которых в конце 1980-х штамповали на пластиковых пакетах мастера с одесского Привоза.
В начале Грендель врывается на пир в королевском замке и отрывает руки-ноги дюжине викингов. Окровавленную залу заколачивают и распечатывают по требованию странствующего искателя приключений и бахвала Беовульфа, задумавшего подловить демона на живца. Аборигены предостерегают: Грендель не любит пиршества в этом зале. Но говорить о древнем проклятии просто смешно. Викинги, надравшись, горланят столь непотребными голосами, что живущий по соседству Грендель, очевидно, просто доведен хронической, многовековой бессонницей до потери (в буквальном смысле слова) человеческого облика. И врывается на пиры, как ворвался бы любой дядя Вася к соседям по коммуналке, не дающим ему уснуть. Дружина же Беовульфа, готовясь к бою, ведет себя со служанками и придворными дамами так, что приходится им напомнить: «Здесь поле битвы, а не бордель».
