В нашей книге, несомненно, нельзя было обойтись без преданий, заимствованных из древней литературы, например из «Абевеги русских суеверий» (1786).
Древнейшая вера наших предков похожа на клочки старинных кружев, забытый узор которых можно установить по обрывкам. Полной картины не установил еще никто. До XIX века русские мифы никогда не служили материалом для литературных произведений, в отличие, например, от античной мифологии. Христианские писатели не считали нужным обращаться к языческой мифологии, поскольку их целью было обращение в христианскую веру язычников, тех, кого они считали своей «аудиторией».
Ключевыми для национального осознания славянской мифологии стали, безусловно, широко известные «Поэтические воззрения славян на природу» (1869) А. Н. Афанасьева.
Ученые XIX века исследовали и фольклор, и церковные летописи, и исторические хроники. Они восстановили не только целый ряд языческих божеств, мифологических и сказочных персонажей, которых великое множество, но и определили их место в национальном сознании. Русские мифы, сказки, легенды исследовались с глубоким пониманием их научной ценности и важностью сохранения их для последующих поколений.
В предисловии к своему собранию «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» (1880) М. Забылин пишет: «В сказках, былинах, поверьях, песнях встречается много правды о родной старине, и в поэзии их передается весь народный характер века, с его обычаями и понятиями».
Легенды и мифы оказали воздействие и на развитие художественной литературы. Примером тому может служить творчество П. И. Мельникова-Печерского (1819–1883), в котором переливаются, как драгоценные жемчужины, легенды Поволжья и Приуралья. К высокому художественному творчеству, несомненно, относится и «Нечистая, неведомая и крестная сила» С. В. Максимова (1831–1901).
Есть еще одна сторона преданий. Наиболее полно выразил ее в 70-е года XIX века симбирский поэт и фольклорист Д. Н. Садовников (1847–1883). Например, по поводу предания о воцарении Ивана Грозного, который будто бы смолоду был холопом, а потом стал царем и начал чинить расправу над боярами, он в «Русской старине» пишет: «Может быть, в этом предании народ разумеет и себя в годину своих грозных движений, когда он менял роль сказочного Ивана-дурака на роль Ивана Грозного». В народных преданиях дана другая оценка Разина и Пугачева, крестьянских волнений, — иная, чем у официальных историков. «Памятен Стенька народу, — пишет Д. Н. Садовников. — История рассказывает про него одно, совсем другое говорят народные предания. В них он и богатырь, и чародей».
