— Не финти, Варнак. У тебя, как у меня, отец — проезжий молодец. Заграбастать все один хочешь. Да?
Крюк сунул руку в карман. Петька понял его намерение и, забывшись, рявкнул громко:
— Дай нож!
— Тише ты. Тише, — умоляюще простонал Крюк. — Нас могут накрыть.
До самого вокзала Крюк сопровождал Петруху, таясь поодаль, в заугольях: высматривал, не вильнет ли Варнак с добычей куда-нибудь в сторону. Нет, не вильнул. Как шагал по-саженьи, так и на крыльцо вокзала поднялся. А Крюк, сдернув с головы фуражку, бросился в темноту и бежал, не помня себя, до тех пор, пока не задохнулся. Потом бросило парня в чей-то огород через трехметровый забор, и он распластался там, мучительно давя в груди хриплое дыхание. Гнал Геньку от вокзала страх: ведь он же видел своими глазами, как Петруху задержал милиционер. «А вдруг Варнак разболтает все? И зачем я отозвался ему с баржи. Ну, и дубина же я».
Петруху, действительно, на верхней ступеньке крыльца кто-то придержал за рукав.
— Извините, молодой человек, — это был сержант-милиционер, с пухлым лицом и маленьким вздернутым носом. Он твердым, цепким глазом глядел в Петрухины глаза: — Попрошу вас в сторонку. Чемодан ваш?
— Нет. Чемодан этот я подобрал в канаве Калязинского переулка, — соврал Петруха и спокойно добавил: — Несу в отделение.
— Хорошо, молодой человек, — сказал милиционер. — Пройдемте со мной.
Переступив порог комнаты, где помещалось отделение милиции, Петруха остолбенел от удивления — у стола дежурного стоял высокий, рукастый, со взлохмаченной бородой, в расстегнутой телогрейке Тереха Злыдень. Увидев свой чемодан, он суетливо запихал в карман брюк какие-то бумажки, бывшие у него в руках, и не то всхлипывая, не то смеясь, булькал:
— Большое спасибо, гражданы милиция.
— Ваш? — спросил сержант, оставаясь за спиной Петрухи.
— А то чей же. Мой. Мой как есть. Там внутрях-то, на фанере, моя фамиль химическим карандашом написана. Можно, никак проверку установить. Ну, слава те, господи. Ох, по миру было пустили, разбойники.
Из-за стола поднялся плечистый и плотный дежурный лейтенант.
— Вы видели этого человека, гражданин потерпевший?
Почти не глянув на Петруху, Выжигин, давясь радостью, сказал:
— Я уже сказал, что придремнул чуточку. Он — не он…
— Не этот, — вступился в разговор сидевший перед столом дежурного длиннолицый мужчина в синем берете, что торговался давеча с часовым мастером. — На моих глазах, повторяю, все происходило. Тот был высокий, такого же, пожалуй, роста, как и сам гражданин потерпевший.
