Дарья после встречи со Злыднем совсем лишилась покоя. «За что он так-то? — маялась она в догадках. — А если сбудутся его слова? Ох ты, окаянный!»
— А я его видел сегодня, — объявил как-то Петька.
— Кого?
— Тереху видел. Он приходил к бабке Степе.
— Зачем же это? — дрожащими руками вцепилась мать в сына.
— Чай пил и хочет ей дров привезти.
— Вина захотел, окаянный.
— Я боюсь его, — признался Петька.
— Его и надо бояться. Но это не твое дело. Ты помалкивай.
Терентий Выжигин еще подростком, сбивая шишки, оплошал и свалился с кедра. Падая, он разорвал себе правую щеку до самого уха. Отец его, мужик суеверный, наотрез отказался везти сына к доктору, и лечила Терентия снадобьями и наговорами тощая и слепая знахарка Миропея. Рана, растравленная ее нечистыми настоями, заживала долго, а когда затянулась, то безобразно искривила рот парня и вывернула нижнее правое веко. Речь у Терехи сделалась булькающей, будто каждое слово произносилось с водой во рту.
Однажды на вечеринке при всей деревенской молодежи кто-то из бойких на потеху сказал:
— Поглядеть бы, как Терешка девок целует. А-ха-ха-ха!
Ребята захохотали.
Должен бы Выжигин отшутиться от пустослова, может быть, просто смолчать — и делу конец. Но Терентий бросился в драку. Бил он всех, кто смеялся, мял каждого, кто подвертывался под кулак, и его исхлестали в кровь. А смех, что тень облака, шапкой его не накроешь.
Узнали парни, что не любо Терехе. И, если теперь надо распетушить его на глазах у девок, ему припоминали шутку о поцелуе — и потасовка начиналась. Досужим людям — забава.
Так пустая шутка закрыла парню путь на игрища и вечеринки. Тут Выжигин или нет его, все равно потешаются уже не столько над его уродством, сколько над яростью его. Отсюда, от насмешек, к Терентию на всю жизнь и прилипла кличка Злыдень.
Шли годы, а между людьми и Терехой все шире да глубже ложилась пропасть. В каждом улыбающемся Злыдень видел насмешника и уже навечно припасал против него злобу.
После создания колхозов Терентий Выжигин работал лесообъездчиком Дупляновского участка и, пользуясь правом лесного стража, затаскал по судам не одного громкозвановского мужика. Злыдень умел с неиссякаемой настойчивостью преследовать человека за грошовый березовый веник, вынесенный из лесу. Но однажды (это было уже накануне Отечественной войны) его самого уличили в браконьерстве: он с районным следователем разом ухлопал двух лосей-маток. Был суд. Следователя осудили, а Тереха, прикинувшись придурковатым, отделался штрафом. Однако с должности его уволили.
