Мария Семеновна счастливо улыбнулась, помолчала, близоруко разглядывая ногти своих пухлых рук, потом сразу потускневшим голосом сказала:
— Теперь о вашем. Вы у него никаких наклонностей не замечали?
— Непобедимая страсть к грязи, — невесело усмехнулась Зоя Яковлевна и, вздохнув, добавила: — Какие там наклонности, бог мой.
— Вот и сказывается, что вы неопытны, Зоя Яковлевна. Да-да. Если он у вас, говорите, таскает всякое там железо, что-то строгает, колотит — значит, у него есть пристрастие к слесарному делу. Уверяю вас, есть.
— Извините, Мария Семеновна, что вы хотите сказать?
— Что его надо отдать в ремесленное.
— Позвольте, однако, Мария Семеновна, свой так в артисты, а чужой в кузнецы, — тая обиду, возразила Вигасова. — Я в силах дать племяннику высшее образование. Посудите сами, что подумают люди обо мне, если я, кандидат наук, не сумею выучить одного ребенка. Да и перед его покойной матерью мне будет стыдно. А вы…
— Конечно, конечно, Зоя Яковлевна, — уступчиво залебезила Молотилова, и лицо ее расцветилось любезной улыбкой маленького рта. — Конечно. Только считайтесь с наклонностями.
В каждой дороге есть плохая верста. Так и в разговоре двух женщин провернулась досадная обмолвка, но собеседницы постарались забыть о ней и расстались любезно.
Спустя полчаса каждая думала о своем. Зоя Яковлевна вспомнила, что скоро начнется учебный год, Петька пойдет в школу, и обрадовалась. Он возьмется за книжки, запишется в какой-нибудь кружок, и улица перестанет дурно влиять на него.
Ближе к окраине Нижняя улица сплошь застроена маленькими домиками, с палисадниками перед окнами. За крашеным частоколом изгородей кипят зеленью черемуха, сирень, акация. На клумбочках, величиной с пятак, почти до снегу горюют астры да цветут желтым цветом измены ноготки.
Там, где кончается зеленый порядок улицы, справа от дороги, начинается овраг — глубокая промоина, пристанище бездомных собак и место городской свалки. В вёдренную погоду свалка богато расцветает мигающими блестками — это вспыхивают под солнцем жесть консервных банок, битое стекло и железная обрезь. Вечером, когда падает роса, мусорные кучи дымятся смрадом. Иногда из них выплескивается пламя, но быстро задыхается на воздухе: огнем гореть нечему.
В устье оврага карагайцы извечно копают песок, до изумительной чистоты промытый грунтовыми водами. Рядом, в сыром перегное, под бросовым щепьем, ребятишки добывают червей для ловли камского окуня.
