Когда зарыли могилу матери, кто-то из женщин за спиной Петьки жалостливо сказал:
— Мальчонка-то, только подумать, круглой сиротинкой остался.
Давно не слышанное слово «сиротинка» ударило в самое сердце Петьку. Он чувствовал, что на стонущий голос женщины вздохом отозвались все, стоявшие у могилы. И ему теперь нечем защищаться: ведь он, действительно, остался один. У него нет ни отца, ни матери. Ему казалось, что чужие люди с интересом и жалостью разглядывают его, круглого сироту. «Кто это назвал так? Узнать бы и выбить ночью все окна», — зло думал Петька.
Будто через изморось он видел, как несколько черных старушек копошились возле могилы, любовно убирая ее еловыми и пихтовыми ветками.
Среди ползущего бабьего шепота и вздохов Петька больше не мог стоять. Сутулясь и утягивая руки в рукава пальто, он шаг за шагом сторонился людей и вдруг, оказавшись за кустами шиповника, быстро пошел с кладбища. Мысль у него была одна — скорее к дяде Зотею.
— Значит, схоронили? — спросил Зотей, сидя верхом на пороге кузницы. — Прямая была женщина. Могла говорить правду: сама по правде жила. А хоронить я ее не пошел. Не могу хоронить людей. Ты не плачешь? Это плохо. Накипь на сердце бывает. Она, эта накинь, трудней изживается. Ты поплачь — полегчает небось.
Ночевать Зотей Егорович взял Петьку к себе. Уложил его на полати и сказал:
— Спи, сынок. Погоди, пойдет твое горе на убыль. У ребят горе, как воробьиный нос, короткое.
Утром Петьку разбудил женский голос, который чем-то был схож с голосом матери. Он, слабый и незнакомый, заставил мальчишку насторожиться.
— Очень жаль, что я запоздала. Я так, однако, торопилась — и вот…
— Может, откопать ее, — вставил дядя Зотей.
— Нет, что вы. Зачем тревожить. Нехорошо как-то.
— Оно, конечно. Уж раз предано земле — тут шабаш.
— А Петю я думаю взять к себе. Усыновить. Ведь он тут всем чужой.
— Эвон как! — живо откликнулся Зотей. — Это вы, Зоя Яковлевна, очень правильно рассудили. Он мальчонка башковитый и должен далеко пойти. Я уж смекал к себе его взять, да жена у меня больна. Ходить за ним некому. А вы очень правильно рассудили. Проходите, Зоя Яковлевна, в горницу. Я сейчас самовар поставлю и его разбужу.
Петька слышал, как из избы в горницу проскрипели туфли, а на краю полатей, шумно дыша табачищем, показалась голова Зотея.
