Когда в 1808 году отец Гедеон покидал Америку, он передал все дела по училищу Герману Аляскинскому с наставлением обучать детей чтению, письму, арифметике, истории священной и светской, географии. Вместо отдыха туземные ребятишки занимались огородничеством и ремеслами. Из них Баранов и набирал в свои команды плотников, столяров, каменщиков.
Одно было плохо в Павловской гавани: из елей, росших в изобилии по ее берегам, нельзя строить суда. Поэтому Баранов продолжил поиски места для верфи. Наконец, в 1793 году он облюбовал гавань на Кенайском полуострове, у селения Воскресенского. Вскоре из Охотска прибыли строительные материалы и мастера под командованием англичанина на русской службе Джеймса Шильца (Шилдса), отставного поручика Екатеринбургского полка, нанятого Шелиховым в качестве кораблестроителя.
Первым опытом и одновременно доказательством умения англичанина строить корабли стал пакетбот «Северный орел», на котором он и пришел из Охотска к Кадьяку. В Воскресенской гавани Шильц заложил трехмачтовый фрегат «Феникс»; не прошло и года, как его спустили на воду.
Баранов с нескрываемым удовольствием и гордостью смотрел на первое спущенное на воду в Америке судно. Он не только наблюдал за ходом строительства, но и принимал в нем самое деятельное участие: например, придумал смешать еловую смолу, горючую серу, охру с китовым жиром — этим составом просмолили корпус корабля и канаты.
В 1795 году построили еще два судна — «Дельфин» и «Ольга». Со временем верфи появятся и в основанном Барановым поселении Якутат, и в новой столице Новоархангельске, и в Россе в Калифорнии. Сначала в Америке строили парусные суда и ремонтировали приходившие из Кронштадта военные корабли, затем стали спускать на воду пароходы. Их не только использовали для собственных нужд, но и продавали испанцам, сделав, таким образом, кораблестроение доходной статьей бюджета компании.
Баранов первые годы налаживал отношения с туземцами. Дело это было непростое и опасное, «он шел ощупью и озираясь», как говорил Хлебников. Нельзя было показать туземцам слабость, особенно воинственным колошам, но и жить в состоянии вечной войны тоже тяжело. Лучшим способом Баранов считал знакомство с местными старейшинами и вождями племен — тойонами. Он приглашал их к себе в крепость, угощал, смотрел на их пляски и слушал пение, но при этом оставался начеку — трижды пресекались попытки нападения на него вооруженных ножами индейцев.
