) острый ум, непринужденные манеры и умение держать себя, и он, по-видимому, вполне соответствует той должности, которую занимает. Он пользуется величайшим уважением индейцев, смотрящих на него со смешанным чувством любви и страха». Баранов с улыбкой слушал льстивый рассказ Вулфа о том, как на подходе к гавани его судно окружили байдарки с индейцами и в их криках американцы смогли разобрать только одно слово — «Баранов».
Для самого правителя эти встречи были интересны в первую очередь возможностью поговорить и послушать. Офицеры рассказывали о службе, вспоминали боевые операции, в которых приходилось участвовать; капитаны американских кораблей больше толковали о торговле в индийских и китайских портах, о кругосветках. Баранов во время застолий становился словоохотлив и готов был до утра рассказывать местные истории. «Он сообщал нам охотно о всём том, что только не клонилось к открытию секретов компании», — вспоминал Головнин. Когда друзья правителя затягивали песню, сочиненную им самим, он выходил из-за стола, становился в общий круг и запевал вместе с ними:
Нам не важны чины и богатства,
Только нужно согласное братство,
Тем, что сработали,
Как здесь хлопотали,
Ум патриотов уважит потом.
Было видно, что эти люди, пройдя через многие испытания вместе с Барановым, доверяли ему безгранично и действительно составляли здесь, на краю земли, «согласное братство».
Особенно растрогало моряков вечернее прощание, когда Баранов выстроил своих промысловиков в крепости рядом с пушками и велел в честь офицеров несколько раз прокричать «ура!».
Правитель был заинтересован в помощи офицеров и свою предлагал, не скупясь: «Баранов уступил нам нужное для нас количество провизии и некоторых других вещей по ценам, во что они обошлись компании. Чрез это он сделал нам большое одолжение». Головнин и его офицеры, в свою очередь, не раз помогали Баранову — и в переговорах с иностранцами, и в составлении письменных договоров на разных языках; они согласились доставить на своем шлюпе на Камчатку большой груз ценных мехов, взяли к себе на борт тяжело раненного в стычке с индейцами промысловика, которому оказал помощь корабельный врач. Но главное — когда Баранов получил известие о готовящемся нападении пиратов, шлюп несколько месяцев дежурил у Новоархангельска.
Водка и ром в застольях у Баранова лились рекой, но правило, заведенное им, соблюдалось неукоснительно: половина защитников крепости должна была оставаться трезвой. На следующий день они поменялись местами с другой половиной. Головнин замечал: «Сей порядок или, лучше сказать, очередь быть пьяным, наблюдается с величайшею точностью, как по причине строгой дисциплины, в какой г. Баранов содержит свой гарнизон, так и потому, что промышленные сами хорошо понимают, какой опасности может их подвергнуть самая малейшая оплошность».
