Главное, в чем обвинял Шелихова лекарь, — в требовании подчиняться ему одному как в плавании, так и на суше: «Объявил себя таковою важною персоною, что он имеет власть не только островитян, но и нас, верноподданных нашей всемилостивейшей государыни людей, казнить и вешать». «Казнить и вешать» — слова из указов Пугачева, бунт которого к тому времени забыть еще не успели; таким образом, лекарь фактически обвинил Шелихова в узурпации власти, что при самодержавных монархах каралось смертью.
Бритюков доносил, что на Кадьяке после вооруженного столкновения с конягами Шелихов «прибил сих безгласных народов до пяти сот человек», пленных мужчин велел переколоть копьями, а женщин и детей «до шести сотен» увел с собой в гавань. Правда, он сам же описал, как мужчины стали приходить в гавань и Шелихов возвращал им жен и детей, оставив несколько человек в качестве аманатов. И откуда взялись 500 убитых туземцев, если промысловики, прибывшие с Шелиховым, рассказывали о 300–350 напавших?
Доносчик сумбурно описывал устраиваемые конягами заговоры и нападения и расследование Шелихова, при этом особо подчеркивая личное участие Григория Ивановича в казнях: «Одного из них Шелихов застрелил из пистолета, а другого велел заколоть копьем и отнести бросить на тундру». Других захваченных в плен по его приказу убивали из винтовки, поставив затылок в затылок, что подтвердил на допросах штурман Измайлов.
О враждебном отношении жителей Кадьяка к пришлым свидетельствует вся история острова. Вряд ли в нежелании конягов вступать в переговоры виноват Шелихов: остров был открыт русскими мореходами задолго до него и с тех пор посещался военными кораблями и торговыми судами разных стран. Убийства колонистов продолжались и в последующие годы, да и сам доносчик не отрицал, что «тамошние жители по жадности ли к вещам или по злости» совершали их.
После гибели своих людей Шелихов проводил розыск, брал заложников, допрашивал, пытал и казнил, а случалось, проводил акции устрашения. Но подобным образом вели себя «белые люди» и на Алеутских островах, и на Кадьяке, да и вообще в Новом Свете со времен Эрнана Кортеса и Франсиско Писарро. На Таити Джеймс Кук приказал покарать туземца, похитившего секстант, «публично и сурово» — отрезать ему уши. А когда в 1779 году аборигены убили самого Кука, его офицеры, по собственному признанию, «с невероятной жестокостью» и «самым скотским образом» отомстили за смерть капитана: сожгли, предварительно ограбив, 150 домов, убили жителей, не имевших огнестрельного оружия, двоим отрезали головы и для устрашения выставили их на своем корабле. Никакие комиссии после возвращения экспедиции в Лондон не собирались, и дознания о «массовой резне местного населения», в которой иногда обвиняют Шелихова, не проводились.
