Императрица не раз повторяла: «Нужно часто себя спрашивать: справедливо ли это начинание? полезно ли?» Предоставить Шелихову и Голиковым монопольное право торговать в далекой Америке показалось ей совершенно несправедливым: «Для тово, что Голиков и Шелихов суть добрые люди, представляют им дать изключительный торг, а тово забыли, что и кроме их на свете быть могут добрые же люди».
Впрочем, в одной просьбе императрица купцам не отказала: «Шпаги и знак отличия дать и Голикову и Шелихову, также похвальные грамоты».
Так с серебряной шпагой и золотой медалью с профилем ее величества Шелихов и отбыл в Иркутск.
Золотые времена меховой торговли
После неуспеха в столице Шелихов отчаиваться не стал. Ему, с его острым умом и недюжинной хваткой, нетрудно было догадаться, что есть средство куда более действенное, чем неповоротливый государственный механизм — тонкая, но крепко сплетенная сеть придворных отношений, завязывающая коммерческие, семейные, дружеские и любовные связи в один замысловатый узел. И если не удалось в этот раз ухватить нужную ниточку, значит, нужно подождать — может, и не 30 лет, как в притче, рассказанной императрицей, а поменьше: или ситуация изменится, или рядом с престолом появятся другие люди, более милостивые к его компании.
Пусть не сразу, со временем, и не он сам, а его наследники, но Шелиховы все же добьются монопольного права торговать в Америке. И Резанов, который много сделает для этого, будет часто повторять: «Я шел, однако же, по известным мне следам его», — имея в виду своего тестя.
Шелихов на службе у императрицы не состоял и жалованья не получал, точнее, он состоял на службе — в первую очередь у самого себя. Так что и в торговле, и в заселении новых земель, и в их освоении ему снова приходилось полагаться лишь на себя.
В Иркутске знали о его поездке в столицу и, разумеется, обсуждали ее. Смотрели на медаль с надписью «За усердие к пользе государственной распространением открытия неизвест[ных] земель и народов и заведения с ними торговли 1788 г.», разглядывали шпагу, читали похвальную грамоту — и говорили о поражении купца Шелихова по всем статьям. Августейший отказ нужно было как-то объяснять, и Шелихов в письмах и разговорах называл его причиной начавшуюся войну со Швецией и продолжавшуюся с Турцией, которые требовали больших денег из казны.
У него по-прежнему было много планов: он покупал паи в промыслах других компаний, занимался делами собственной, строил в приходе Тихвинской церкви Иркутска большой новый дом, растил дочерей. Каждый год по весне уезжал в Охотск, где снаряжал новые суда и встречал приходившие из Америки. Во время отсутствия мужа Наталья Алексеевна сортировала полученные письма, наиболее важные пересылала ему в Охотск, слушала отчеты приказчиков, заводила полезные деловые знакомства, делала визиты к женам купцов и иркутских чиновников, узнавала новости, которые пересказывала в письмах супругу.
