Отдельное распоряжение касалось судов. И здесь Шелихов проявил себя человеком знающим: давая указания: оставляя судно даже в самой хорошей гавани, его следует расснастить — снять весь такелаж, просушить паруса, даже мачты вынуть, корпуса вытащить на высокое и сухое место, сделать над ними навесы и укрыть их так, «чтобы капля на палубу дождевая и снеговая не попала». Если не принять этих мер и оставить судно зимовать в гавани, корпус быстро сгниет.
«Вредные шайки»
К тем, кто не выполнял распоряжения правителя, применялись суровые меры: «По изобличении с ыноплеменницами в блудном и во всяком воровстве штрафовать… ссоры, драки, несогласия, развраты, заговорные и вредные шайки, леность строго наблюдать и истреблять». Так, Максимова, не вышедшего с артелью в море, следовало лишить обещанной Шелиховым премии в 100 рублей и отстранить от руководства артелью «яко нерадивого», а если он и дальше не будет беспокоиться о делах компании, то, «яко трутня», изгнать. Серьезную острастку получили передовщик Сакунин, плывший на «Святом Михаиле», и управлявший судном мореход Олесов: первого Шелихов отстранил от должности и лишил его доли — полупая; второму тоже грозило наказание: «От мореходской должности и от участия отказать». Но сначала он советовал разобраться: почему не пришли на остров Беринга, а зимовали на Курилах? Почему в непогоду встали так, что якоря потеряли, «снасти все перегноили, мачту от небрежения изломали, товару и провианту компанейского без числа и напрасно много издержали», а подчиненных «от слабости и нерадения» до «гибельного» состояния довели? Если суд сочтет Сакунина виновным, то все издержки он должен будет покрыть из своих средств и при этом лишиться пая. Если же судно придет и выяснится, что вины на передовщике нет, тот останется и на своей должности, и при своей доле. «Святой Михаил» всё же пришел на Кадьяк — в тот день, когда Шелихов уплывал оттуда.
Вот эти-то штрафы и угроза лишиться паев вызывали глухой ропот, а подчас и открытое недовольство промысловиков, собиравшихся во «вредные шайки». С Шелиховым поплыли на Кадьяк разные люди: кто-то рассчитывал на быстрое обогащение, чтобы поправить свои дела; кто-то искал вольности, ведь никакой власти, кроме приплывшего с ними «компаниона» Шелихова, в Америке не было. И этой пестрой публикой нужно было управлять, уметь с ними договариваться и пытаться делать главное — налаживать торговлю.
Случаи неповиновения команды Шелихову и конфликты начались еще по пути в Америку, когда из его каюты украли водку и коньяк — не один-два штофа, а четыре с половиной ведра! Шелихов провел дознание и выяснил, что к краже причастен не кто-нибудь, а сам штурман Измайлов. Тот был опытный мореход, но имел непреодолимую склонность к питию горькой. Пьянство на торговых кораблях всех стран было таким же обычным явлением, как команды «свистать всех наверх» или «марселя менять». Даже образцовый британский флот страдал этой болезнью — Кук писал в дневнике, что в иные дни трезвым на корабле оставался он один.
