Немое лезвие злодею в очи блещет,
И, озираясь, он трепещет
Среди своих пиров.
Везде его найдет удар нежданный твой:
На суше, на морях, во храме, под шатрами,
За потаенными замками,
На ложе сна, в семье родной…
Эпиграммы на сановников, воспламеняющие воображение стихи — «всё возбуждало и направляло толки на предметы политические», вспоминал Завалишин. Ожидали изменений, говорили о написанной Н. Н. Новосильцевым и П. А. Вяземским «Государственной уставной грамоте Российской империи» — если бы Александр I ее принял, в стране утвердилась бы конституционная монархия. Однако государь отложил документ до лучших времен.
Не дождавшись реформ от императора, «жертвы мысли безрассудной», как окрестил их поэт и дипломат Ф. И. Тютчев, начали создавать тайные организации и готовить переворот. «Орден русских рыцарей», Союз спасения, Союз благоденствия, «Морская управа», «Общество Гвардейского экипажа», Северное и Южное — в те годы тайные общества были в моде.
Вот и пылкий образованный юноша Дмитрий Завалишин не избежал этого увлечения: «Чем более встречал я неправосудия, коварства, низких чувств, тем более распалялся и в 1821 г. стал думать об учреждении общества (не тайного) восстановления истины». Он так и назвал будущую организацию — «Вселенский Орден Восстановления истины». «Я всегда верил в силу нравственных начал, — признавался Завалишин, — и был всегда уверен, что лишь бы удалось только отыскать правильную идею, возбудить живую силу, а они совершат свое дело…»
Не одна молодость была причиной его идеализма, в умах образованных людей того времени господствовали утопические идеи Просвещения о преобразовании мира по законам разума и справедливости. Этому весьма способствовали распространение деизма и возникновение союзов «вольных каменщиков» — масонов, копировавших символы и обряды средневекового цеха каменщиков. Они последовательно проходили степени посвящения от ученика до подмастерья и мастера, делились на особые группы — ложи, заседания которых совершались в таинственной мистической обстановке. Смысл их деятельности состоял в символической «постройке храма Соломона», что означало служение идеалам правды и добра. Но это на словах. В жизни всё обстояло иначе: если порядки в государстве не соответствовали идеалам заговорщиков, значит, порядки следовало изменить — революцией, восстанием или военным переворотом.
Добавим, что в те годы в светских кругах была чрезвычайно популярна мистика, этим грешил и сам император Александр Павлович. Просветительством, мистикой и масонством были увлечены в то время даже люди духовного звания. Завалишин вспоминал о преподавателе Закона Божия в Морском корпусе, иеромонахе, который однажды в припадке сумасшествия исполосовал образа в церкви. Когда началось следствие, в найденных у священника бумагах прочитали его признание в принадлежности к масонству и страшных душевных муках, терзавших его.
