Пробный сон после ужина обрадовал: кольцо на руке не появилось. С легким сердцем я отмыла подоконник, улестила разобиженную сороку и ее товарок остатками пирога и отправилась в кровать.
С прабабкой побеседовать не получилось, хотя меня распирало любопытство: что репти знал о нас такого, о чем я никогда в семье не слышала? Почему назвал драконидов нашими создателями? Но все разговоры Даромила отложила на завтра, мол, на семейном совете все равно те же темы обсуждать, так нечего и время дважды тратить. Выглядела она жутко деловой, озабоченной, весь вечер листала толстенные древние гримуары и что-то шептала себе под нос.
На ночь я еще и левый безымянный палец обмотала бинтом и завязала крепко-накрепко. На всякий случай.
Взболтав жидкость в бутыли, я порадовалась: она стала мутной, кольцо не просматривалось, хотя при взбалтывании еще слышался скрежет металла по стеклу.
Вот так тебе, Габриэль Горух. Ежели Василиса Пасная чего не хочет, то не заставишь.
А сон мне приснился дивный…
– Чистое золото! – услышала я завистливый шепоток за спиной.
– Коса-то? Да-а… коса богатая!
– Какая коса, дурень! Ты глаза-то разунь! Одежка у княжны аж сверкает, столько злата нашито! А серьги, бусы, перстни – смарагды да яхонты! И не жаль им богатства-то этакого? И ради чего вырядили еду как невесту? Чтоб чудище подавилось, когда жрать будет?
Не все перстни мои с драгоценными каменьями. Затерялся среди этого богатства простой золотой ободок со змеиным рисунком и рунами по гладкой внутренней стороне.
Я тронула пальцами золотую вышивку по краю широкого рукава. Лебединые кресты я вышивала сама, готовясь к самому важному для девушки дню своей свадьбы. Улыбнулась, подняла, звякнув висящими у висков кольцами, голову к ясному синему небу с золотым солнцем.
В сердце росло предвкушение чуда и небывалого, долгожданного счастья. Сегодня мое ожидание кончится и начертанное звездами на Рунном полотне сбудется.
В глаза брызнули ослепительные лучи, отраженные от огромных крыльев, как от гигантского зеркала…
И я проснулась.
Бинт на ладони выглядел нетронутым, такой же целой и невредимой стояла колба с кислотой и осевшим на дне плотным слоем осадка. И сургуч на пробке целехонький, и сама пробка.
А кольцо – вот оно, под бинтами на пальце. И золотая полоска стала такой же широкой, как была вчера.
Придется мне идти с повинной. И уже не только к прабабке, – перед всей родней позориться.
Чтоб тебя перевернуло и стукнуло, Габриэль Горух!
