Я с ужасом жду появления одного из этих духов, возвращение которого не сулит мне ничего хорошего.
— Что с тобой? Устал бегать по владениям беке? — спрашивает мама Тина.
Когда она начинает с таких вопросов, дело обычно кончается плохо.
Я сразу теряюсь и невольно роняю пучок травы на пол, забыв про советы Тортиллы.
— Эй! А что ты делал в полдень на дороге в Тренель? — продолжает мама Тина.
Я не ожидал такого вопроса и молчу.
Кто мог предположить, что ей все уже известно?
Опустив голову, я переминаюсь с ноги на ногу.
Привычным жестом мама Тина прислоняет мотыгу к стенке, ставит на землю бамбуковую корзинку.
— Ну-ка, встань передо мной, я на тебя погляжу! — говорит она мне.
Медленно, с виноватым видом я встаю, впившись в землю пальцами ног, не зная, куда девать руки.
— Ну да! — кричит мама Тина. — В какой вид привел ты рубашку, которую я на тебя надела утром. И коленки у тебя ободраны, как у старого мула, и в голове соломы больше, чем в клетке зверинца!
Я замираю на месте так, что у меня начинают ныть суставы.
— Значит, ты был среди тех, кто бежал за повозкой? И кричал на быков нехорошими словами?
Я не отвечал. Да она и не ждала от меня ответа. Это были не вопросы, а обвинения.
— Так вот! — объявила она. — Ты так и будешь ходить рваным. Мне некогда зашивать тебе рубашку.
Так обошлось дело с набегом на Тренель, о котором мама Тина, наверное, узнала от возчика.
Но вместо того чтобы почувствовать облегчение, я продолжаю трепетать.
Мне бы хотелось самому завести разговор о разбитой миске, но я никак не наберусь храбрости соврать, как мне советовала Тортилла.
Тут, вместо того чтобы расположиться снаружи и закурить трубку, мама Тина входит в хижину.
— И ты разбил миску! — кричит она.
Мой разум мутнеет от страха. Чтобы не потерять равновесия, я напрягаюсь так, что у меня трещат кости.
— А? — говорит мама Тина, подходя ко мне. — Поди-ка сюда, скажи мне, как ты умудрился разбить миску? — Она хватает меня за руку.
Я продолжаю молчать, глядя на осколки миски потухшим взором.
— Что ты делал?
Мне кажется, что это самый подходящий момент, чтобы соврать по совету Тортиллы, но у меня свело челюсти. Даже палкой из меня не выбьешь ни звука.
— Господи! — восклицает мама Тина. — Что здесь происходило? — И снова обращается ко мне: — Что с тобой случилось? Что ты искал?
Я молча стою посередине комнаты, куда она меня втащила, и, опустив голову, гляжу в землю.
— Э-бе! Э-бе! — охает мама Тина, качая головой при виде беспорядка в передней комнате…
