Неподалеку он нашел скрадок браконьера. Под лапником холодно блестела пила. Она показалась Березкину похожей на приготовившуюся к прыжку ядовитую змею. И смотрел на нее, как на врага, как на орудие преступления.
На пиле был поставлен инвентарный номер. На чьем богатом балансе числится? В этом разберется дружок Березкина — милиционер Костя Топорков.
Он торопил мотор, он не замечал жизни на берегах. Он спешил в Трехозерск.
В потребсоюзе легко выяснил, что орехи никто не сдавал. Горько усмехнулся: наглец, еще и торговать пристроился!
Ноги привели его к маленькому, примкнувшему к магазину базарчику, всего-то два ряда длинных узких столов. Там шла бойкая торговля украинскими семечками, кавказскими грецкими орехами, в золотистой кожуре луком нынешнего урожая. Долетали называемые торгашами цены, отчего Березкину становилось еще горше. Но очередь была в самом конце стола. Туда он и пошел.
— Свежие орешки, кедровые, совсем дешевые. Полтина стакан, — бормотал верзила, торговавший орехами.
— А, главная охранная сила, — ухмыльнулся он, увидев рядом с собой лесника. — Тоже зубы потешить захотел? Тебе вне очереди и с полным удовольствием. Уступлю. Вообще можно без денег. — Он быстро черпанул стаканом из мешка, протянул руку к карману Березкина. — Чего в мешок зыришь? — вдруг гаркнул он. — Там нет визитной карточки! Тайга не куплена и не мерена. На орехи, слава богу, лицензии не надо, — как бы подключая к разговору очередь, громко говорил он.
Позванивали монеты, шуршали рубли. А Березкину все казалось, что это ветер шевелит хвою мертвых деревьев, и они вызванивают погребальную мелодию.
Нет, он не имел права взять и просто так обвинить этого верзилу в браконьерстве. Нужны улики. Нужно поймать его за руку…
— Куда ты, Шура, на ночь глядя? — беспокоилась жена.
— Да я, солнце мое, на Кедровый Берег. Погляжу, как барсуки там прижились. Да, барсучки… Щурогаев им наловлю. Небось растерялись на воле-то.
— Утречком бы, Шура, поехал. Зябко теперь в лесу. Остынешь.
— А ты мне в термосочек кипятку плесни. Утром, как все уйдут на работу, звякни Косте в милицию. Мол, Шура мой не вернулся. Поезжай, мол, на Кедровый. Он знает, где это. Только не шуми.
— Господи, да что ты такое говоришь, Шура! — побледнев, упала на стул жена лесника.
— Так я живой тут стою, солнце ты мое. Живой и буду. На Кедровом-то я как дома. Для улики мне надо.
— Так в милицию сейчас бы и позвонил.
— Плесни, плесни в термосочек-то. Завтра надо. Поняла?
